Удручённо шагаю на сцену, а зал молчит.
Осветитель - осёл, этот свет слишком ярок,
И я вижу не зал, а лишь яму, где я один.
Что сказать? Вот он я, человечий огарок.
Ничего во мне нет, кроме жира, костей и слёз,
Не успел подготовить для вас ни отрывка,
Ни стишка. Ну, спасибо на том, хоть себя донёс,
Но и то ведь, не целым, а только обрывком.
Что сказать? Я чуток задремал, а теперь я здесь,
И теряю слова, нить идей, остроту ли
Восприятия, также ушли и покой, и спесь,
Всё, что раньше являлось моей натурой.
Что сказать тем, кто в зале? И надо ли говорить?
Может, там никого, кроме мух в паутине,
А подлец-осветитель решил меня ослепить.
Если вы меня слышите, дайте уйти мне.
Мне ведь нечего рассказать, только это: что я,
Уж наверно, при жизни бывал не беднее
Других; что у меня замечательная семья,
Что друзей и не смог бы найти я вернее.
Что на даче деревья ажурные на просвет,
После ливня зелёные... Радуга в лужах.
Мои внуки, наверно, уже ушли на обед,
А, вообще-то, быть может, играются тут же.
Ну же, кто-нибудь, выключите этот резкий свет!
Я теряюсь, всё гаснет, и я не на сцене,
В круге света кто-то держит передо мной ответ,
Говорит: "Хоть себя... Но и то ведь, не целым..."
Я прощаю ему слепоту, так и Ты прости
Ему всё, что он сдуру когда-то не сделал.
Если ты меня слышишь, позволь мне теперь уйти,
Помоги мне когда-нибудь снова стать целым.
15.06.2016