В то время как Фойл и Торнтон обсуждали детали дела, в кабинет вошёл Гринн и Грелль.
Фойл мгновенно заметил напряжённые лица вошедших и спросил: "Что случилось?"
"Петровская покончила с собой, - сказал Гринн. - Надзирательница обнаружила её мёртвой, а на её пальце один из перстней с открытой крышкой, которая своей поверхностью походила на изумруд. Я не знаю точно кто она на самом деле, но думаю, она была не простой птичкой."
"Присядте, мистер Гринн и мистер Грелль," - сказал Фойл, ничем не выразив своего отношения к услышанному известию.
Он открыл лежащее на его столе письмо и принялся читать.
Торнтон склонился над Фойлом, также вперив внимательный взгляд в письмо.
"Не возражаете если я прочту его вслух?" - спросил Фойл.
"Давайте вслух, - сказал Торнтон, - так будет, пожалуй, удобней."
Фойл откинулся на спинку кресла и поднял письмо на уровень глаз.
"Начальнику отдела расследований Скотланд-ярда Уилдону Фойлу, - ровным бесстрастным тоном начал читать Фойл. - Я не собираюсь оспаривать то заключение, к которому вы пришли в ходе вашего расследования. Я убила Гарри Голденберга, и нисколько не раскаиваюсь в содеянном. Он получил по заслугам, моя вина лишь в том что я попала в ловушку словно последняя дура.
Раз уж мне нечего больше терять, то я могу поведать вам кое-что об этом деле.
Я познакомилась с Греллем в Вене, где у меня была куча поклонников, одним из которых стал он. Он слал мне любовные письма, на которые я не отвечала, но хранила их, но не просто из тщеславия. Затем Грелль уехал куда-то, и я познакомилась с Голденбергом. Не знаю, было ли это знакомство запланированным или нет, но иногда мне казалось, что он знал о чувствах Грелля ко мне и о письмах, и это побудило его ухаживать за мной. Меня поразило его сходство с Греллем, и он сказал мне что является его родственником. Я не буду притворяться перед смертью, что была ангелом во плоти. Многие мужчины слали мне письма, и я хранила их. Позже, некоторым из них, которые занимали важные посты в правительстве, приходилось платить большие деньги за свои же собственные письма, которые они написали в пылу увлечения.
Голденберг показался мне личностью, достойной моего доверия, и мы стали сообщниками в деле шантажа.
Некоторое время мы работали вместе, и стали настолько близки, что я вышла за него замуж и передала ему все письма из своего архива, включая письма Грелля.
Я сглупила, и он воспользовался моей оплошностью. Он стал сам проворачивать дела, и перестал делиться со мной. Я смолчала, но затаила на него злобу, решив когда-нибудь рассчитаться с ним. Чтобы он потерял бдительность, я сделала вид, что нисколько не обиделась, и вела к нему внешне очень доброжелательно. И наконец мой шанс пришёл. Грелль вызвал меня к себе и предложил большие деньги, если я выкраду письма у Голденберга. Я согласилась очень охотно, потому что это был хороший способ не только заработать, но и отомстить Голденбергу.
Я встретилась с Голденбергом в Лондоне, куда он прибыл для шантажа Грелля, и убедила его в своей лояльности. Я сказала, что если Грелль не испугается писем, то я могу публично заявить о его связи со мной.
Голденбергу эта идея понравилась, и он взял меня в компаньоны. Но Голденберг был настолько осторожен, что мне не удалось добраться до писем. Я даже предложила ему дать мне письма Грелля чтобы я пришла к леди Эйлин Мередит и потребовала денег, но он не повёлся на эту разводку. Предварительно я переговорила с каждым по отдельности. В результате Голденберг отказался отдавать письма, а Грелль соглашался платить только в случае если Голденберг вернёт ему письма.
Во время той роковой встречи в доме Грелля Голденберг не имел при себе писем, и сказал, что если он не получит денег, он продаст их газетчикам.
Заметив, что Грелль сжал кулаки и глаза его налились кровью, я попросила его выйти из кабинета, пообещав ему шёпотом уладить дело. Он вышел и тогда я сказала Голденбергу, что если он не отдаст письма, то Грелль объявит их подделкой, а я под присягой подтвержу, что это правда. Поняв, что играю на пару с Греллем против него, Голденберг пришёл в ярость. Он ударил меня по лицу, и, потеряв равновесие, я отлетела к камину, и схватившись за полку, почувствовала пальцами рукоять ножа. Я сжала её и отбежала к дивану. Голденберг, не заметил оружия в моей руке, и продолжал надвигаться, злобно ухмыляясь. Он ударил меня ещё раз, и я упала на диван. Он наклонился ко мне и сказал: "Теперь, продажная тварь, ты будешь сама мне пожизненно платить, если хочешь, чтобы никто не узнал, что принцесса Петровская является женой и сообщницей шантажиста и мошенника Голденберга. На меня напал приступ ярости, и как только Голденберг повернулся, чтобы уйти, я вскочила и всадила ему нож спину."
Он упал на диван и не шевелился. Я бросилась к двери, но услышав шум снаружи, скрылась за портьерой и увидела через щелочку, как вошла леди Эйлин. Она подошла к убитому и склонилась над ним. Затем она вытащила ножи из тела, и в этот момент Грелль вошёл и, увидев Эйлин с ножом в руке, мгновенно вышел. Видимо он подумал, что это она убила Голденберга, что мне было очень на руку. Я дождалась, когда Эйлин уйдёт и тоже поспешно покинула дом. В этот же вечер я занялась подготовкой своего алиби, которое получилось совсем неплохим.
На следующий день Грелль связался со мной и сообщил, что он убил Голденберга и находится в бегах. Я предложила ему поддерживать контакт через почту до востребования на имя Фолкенстон. Я поняла, почему, он решил взять вину на себя, и мне это было выгодно. Я всячески помогала ему скрываться, потому что знала, что чем дольше он не попадёт в руки полиции, тем больше шансов у меня уйти от ответственности.
Поэтому я помогала ему деньгами, и он принимал эту помощь наивно полагая, что я его преданный друг.
Скоро мои деньги закончились. Потом я пыталась достать денег у Эйлин Мередит, но вы уже знаете эту историю и как она закончилась. Дальнейшие обстоятельства вам более менее ясны, и потому я заканчиваю своё прощальное письмо, потому что когда вы будете читать его, меня уже не будет. Не пристало принцессе Петровской болтаться на виселице на потеху праздным зевакам. Прощайте и передайте Греллю, что я сожалею, что принесла ему и Эйлин столько страданий. Пусть он простит меня, если сможет.
Л. Петровская."
Грелль сидел, закрыв лицо руками, его плечи были опущены, а локти упирались в колени.
Когда он отнял руки от лица, оно было искажено сильным страданием и болью.
" И всё это, - произнёс он, - всё через что мы прошли, что нам пришлось пережить, всё это из-за неё. Я считал убийцей свою невесту."
"А она считала убийцей вас, - сказал Фойл. - И призналась в убийстве, чтобы отвести от вас обвинение."
"Она призналась в убийстве?!" - Грелль вытаращился на Фойла.
"Да, чтобы защитить вас, - Фойл вздохнул. - Эх, как вам удаётся заполучать таких женщин? Однако, мистер Грелль, вы подтверждаете сказанное в письме принцессы Петровской?"
"Да, - ответил Грелль. - Всё это правда."
"Ну что ж, мистер Грелль, - сказал помощник комиссара, - я должен признаться, что испытываю к вам противоречивые чувства. С одной стороны, я уважаю вас за такое рыцарское поведение по отношению к своей невесте, которое в наше время уже становится редкостью; с другой стороны, мистер Грелль, ваши опасные приключения доставили нам неимоверное количество хлопот, не говоря уже о ваших друзьях или сообщниках, которые дошли до нападения и похищения инспектора Скотланд-ярда, а также стрельбы по начальнику отдела расследований Уилдону Фойлу, а также он получил сильные удары от инспектора Гринна в результате вашего ловкого манёвра во время попытки захвата вас на барже.
За всё это придётся понести наказание. Мы постараемся, чтобы оно не было чересчур тяжёлым, но закон есть закон."