Как же нравится мне ИБ,
Посидеть бы с ним на трубе
Он, естественно, будет Б,
Букву А я присвою себе.
Я спрошу его: - Как Бродвей?
(буква А в букваре первей,
(буква Б от неё правей)
Скажет он, не подняв бровей,
Изучая лишь мой зрачок:
- Знаешь, А, про Бродвей – молчок!
Это очень большой сачок.
Я на Родине и сучок
Почитал бы за талисман,
И не надо небесных манн.
Да не вышел наш с ней роман,
Вот и стал я, как Томас Манн.
И, задумавшись о себе,
О берёзках и КГБ,
О ночёвках в пустой избе.
Б прижмётся щекой к трубе.
Помолчав, скажет Б опять:
- Им хотелось меня распять,
Приказали в психушке: - Спять!
Ну, и кто протянул мне пять?
Как я был тогда одинок,
Мне сказали: - Катись, щенок!
Мир огромный лежал у ног…
Вот такие дела, сынок.
И за морем хватает лжи,
И нередко я слышал: - жид!
Уяснил: хочешь плакать – ржи,
Верно Музе своей служи.
Пригодился в душе запал,
Я до Нобеля накропал,
И режим ненавистный пал…
Б хихикнул, и вдруг пропал…
Станет скучно и А без Б
Балансировать на трубе.
Б пропал. А пора упасть
В пропасть. И не должно пропасть.