я всего лишь ребенок на пустом перроне
поезда где-то в дали выпускают дым из труб
похожих на жерла вулканов перед извержением
что в агонии предсмертной горят, вспыхивают, разрываются в воздухе динамитом
сотня в тротиловом эквиваленте
я стою. я боюсь обернуться
он за моей спиной
высокий, безликий, беззубый
но перегрызет глотку каждому, кто согрешил перед тьмой
у него гладкие ногти и тонкая кожа
через которую проступают мутные черные вены
мне нравятся его глаза.
а ему — моя боль.
станция сибирской магистрали
вокруг тундра, мгла, лед, страх
дикие волки, дикие люди, и в суете безумия один лишь я способен удержать разум в тисках
благодаря ему.
у него глаза цвета брусники. по радужке бегут отблески полуденного солнца
а зрачок прямоугольный и вертится, как юла на ладони
когда я смотрю на него, у меня дрожат колени
влюблен в свое альтер-эго.
это сочтется за нарциссизм?
поезд не придет. здесь уже давно нет ничего и никого, кроме нас двоих.
или же
только меня.
но он за спиной.
тяну руку назад и касаюсь теплой шершавой ладони
и в груди
вспыхивает
пламя.
я все еще не один.
он смеется едва слышно и что-то шепчет
на своем любимом языке
который не переведешь
не расшифруешь
но поймешь и прочувствуешь.
сгибаюсь
от яростной
тянучей
густой
яркой
как северная звезда
как большая медведица в июне
сладкой
лавандовой
боли.
я прошу только отпустить
а он в ответ
"от себя не убежишь".
смеюсь, плююсь кровью на плитку, почему-то острую и зеленую
его руки на моих плечах
мои ладони мертвым грузом вдоль тела
его дыхание пахнет смертью.
терпко и зыбко.
желтая кожа, бледные зрачки, кровавые губы
испей мою душу.
забери меня.
целует в макушку и тихо так
как сквозь сон
перину
поролон
шум шоссе
"последний поезд вот-вот отойдет".
и я
шагаю в вагон.
а он.
остается.
на перроне.
я. уезжаю. навстречу. своему. последнему. рассвету.