(Из ранней лирики. Фрагмент романа "Евгений и другие".
предыдущий фрагмент "Взор, полный затаённой страсти... в упор"
http://www.stihi.ru/2016/06/23/5561)
...Слёз лить не стоит. Вот уж бой
Дать молодцу – так дать реальный!
Татьяна, русская душой,
Уединясь при свечке в спальной
С проблемой сердца тривиальной,
Мечтая о любви большой
Да так и не ложась до третьих
Горластых сельских петухов,
Надумала вдруг на рассвете,
Склонясь над стопкою листков,
Черкнуть ЕМУ хоть сотню слов…
Когда влюблённая дворянка
Перебесилась спозаранку,
Сосредоточась на одном
Абсурдном замысле блажном:
От имени простой крестьянки
Признаться письменно в любви
Как есть столичному повесе,
Что при своей банальной спеси
Ещё и ох как родовит –
Что кроется за блажью оной,
Как не рассеянность влюблённой?
Я, забегая чуть вперёд,
Скажу, что Таня предстаёт
В посланье к цапле от лягушки
Обычной девственницей с узким
Девичьим взглядом на любовь.
Дойдя в рассеянности вновь
До Геркулесовых столпов,
Письмо привычно по-французски
Татьяна принялась строчить.
Абсурд отнюдь не нарочит,
Коль угостит своим вареньем
Ночь из бессонницы с волненьем.
Но можно ль перепоручить
Кому посланье с откровеньем?!
Рождённые с французским рвеньем,
Бежали строчки, как ручьи,
Не прочь попутно слиться в повесть…
Евгений б ахнул, встретив помесь
Дворовой девки (с языком
Крестьянщины) со знатоком
Словесности (Франсе притом),
Однако девушка, опомнясь,
Сама прозрела над листком.
Сознанья Страж одним глазком
Взглянул: что ж это? – прямиком
Весь план Рассеянность угробит!
Читатель! Ваш любовный опыт,
Конечно, больше моего?
Соревноваться не впервой
Вскачь от черты половозрелой?
Не знаю, нежный голубь Вы,
Или орёл, в полёте смелый…
Когда подпиткой в нас любви
До уровня обожествленья
Загружен сам венец творенья
Природы – Мозг, фантазий полн,
То страсть сильнее расстоянья.
С ней не разлучен женский пол,
Но вот любовные посланья,
То бишь сердечные признанья,
От дев любимым не в чести:
Жестокий мир рад извести
Девиц, нарушивших обычай
В обход общественных приличий.
Но единицам (ложь – их мать),
Любовь замыслившим урвать
Под масками чужих обличий
(Как Таня), можно наплевать
На соблюдение приличий.
До наших дней дошёл обычай
Лицо под маскою скрывать…
Спала всю ночь, не знала мать,
Что не ложилась дочь в кровать.
Но мать спокойна: тёлка – в стаде.
Как двух баюкать, взрослых, кстати?!
Всех чад не приголубишь же…
На переходном рубеже
Двух языковых разных стадий
Татьяна, в неком плагиате
Вновь «став» служанкой в госпоже,
Всё ж перешла, обмана ради,
На русскую родную речь,
Писание направив течь
Уж не французскими ручьями,
А величавою рекой,
Немного всё ж озорничая.
Вот текст, где каждою строкой
Лженастя, действуя по плану,
Невольно выдала Татьяну
(Пусть даже левою рукой
Был почерк выведен иной):
«Пишу украдкой за амбаром.
Прочла записку Вашу, барин.
Зачем идёте на рожон,
Узреть желая голышом
Меня в одной из тихих спален,
Чтоб рисовать во весь мой рост
С меня портрет? Вы редкий гость
У нас в усадьбе. Для натуры,
Пусть даже Вы и не прохвост,
Иной где поищите дуры.
Во мне достаточно культуры,
Чтоб Вас художником признать,
Однако не взыщите, знать,
Я недостаточно развязна,
Чтоб нагишом Вас принимать.
Теряюсь, как ответить связно,
Вся в страхе от затеи грязной
Возможной с Вашей стороны.
Вдруг руки столь у вас длинны,
Что пол коснётся неизбежно
Моей трепещущей спины,
После чего меня поспешно
Накроете собою Вы.
В чём-чём не без греха, увы,
Но в этом деле я безгрешна
И вездесущих Божьих глаз
Я пуще Вас бы стереглась.
В любви грех сладок, но, конечно,
Не столь приятен ад кромешный –
Куда как страшная цена!
Мне люди льстят уж, мол, сильна
Я красотой своей девичьей.
Однако, скромность – мой обычай.
Не ровня мне по крови Вы.
Но Вы, глазами проявив
Ко мне любовь до срока нежно,
Дух всколыхнули мой, конечно,
До основанья и к утру
Совсем мне стали по нутру,
Нужнее, чем дрова костру,
Необходимы и желанны
Сильнее, чем бальзам для раны.
От умиленья очи тру,
С надеждой в новый день смотрю,
Как есть согретая мечтою:
Увидеть Вас ещё хоть раз
И удержать на час у глаз,
Коль я для Вас чего-то стою
С моею данностью простою.
Коль интерес Ваш не угас,
То будьте нынче в нашем парке
В беседке у центральной арки,
Примерно в полдень или в час.
Заранее горю от счастья
Увидеть вновь Вас. Ваша Настя».
Адреналином в жилах мчась,
Страсть чудом в ней не взорвалась!
Игра игрой, а ловелас
В глуши смоленского селенья
Сознанье Танино потряс!
В сознанье девушки не раз
С упорством въедливого тленья
Встревала мысль про отступленье
В покой вчерашний с полпути.
Она, стыдясь сердцебиенья
И видимого всем волненья
Роскошной девичьей груди,
Призвав дворового мальчишку,
Услужливого, даже слишком,
Ему вручила свой листок.
Едва лишь сделала намёк,
Едва взглянула, как на друга,
Её посыльный, шкет Петруха,
Скор, предприимчив, как гусар,
С большой охотой взялся сам
Свезти письмо единым духом,
Вскочив на лошадь без седла.
Татьяна Ларина была
Иль стала нервною натурой:
То становилась очень хмурой,
То быстро делалась светла,
В лице меняясь слишком часто,
В особенности в роли Насти...
(продолжение в http://www.stihi.ru/2016/06/23/7506)