СКАЗКА ДЛЯ МАЛЕНЬКОЙ ДЕВОЧКИ, КОТОРОЙ ПОРОЙ БЫВАЕТ ГРУСТНО
Описание природы в главе «Земное» взято мной из прозы В.М. Пескова и несколько переосмыслено в пространстве этой сказки.
Опять за окошком ночь реет над городом на прозрачных крыльях. Старик Мороз дует в свою жестяную трубу, дует, выдувает тишину оснеженного покоя. Пушистые сугробы, словно отражение облаков небесных искрятся и, что-то наборматывая дремлют-подремывают.
А ты не спишь, маленькая девочка. Спят папа и мама. Сонно, словно уморившееся игривое существо потягивается огонь в камине и кажется – вот-вот он свернется в клубочек и засопит, совсем как настоящий котенок. Похрапывает мохнатый (лохматый) пес у дверей, время от времени приоткрывая глаз, дивится он на волшебное превращение огня… А ты грустишь, девочка. Ну, что ж, жди меня, моя милая, я приду, чтобы утолить твою грусть. Королева Ночи.
1. Встреча и волшебный полет
Вот такая история. Снег за окошком и звезды в небе грезили о чем-то своем, нам неведомом. И им было спокойно. Даже ветер, очарованный странник, нашел сегодня ночлег на крышах домов. В полусне, перебирая свои заботы, умирился, успокоился и он.
А девочка совсем не хотела спать. Она думала о том, что ей грустно, ведь все уже, как это говорится, - все уже в объятиях Морфена или Морфаха… ах, нет – Морфея. – Звучит красиво, но почему-то все равно грустно, ведь никто не поговорит, не поиграет со мной, даже верный пес – добряк – жесткошерстный, но мягкосердечный, даже он. А мама и папа? – Они устали… им нужно отдыхать.
Я, конечно, все это понимаю. Но…» Тут девочка вздохнула и, надув губки, пробормотала:
«Ах, взрослые-взрослые, ну почему же вы такие за – нят – ные , ой… занятые! Отчего вы днем совсем мало играете со мной, а ночью так вообще – спите?»
Так подумала вслух, пробормотала девочка, грустя и немного привередничая. И ждала она, надеялась на что-то – «ну хоть на что-нибудь». И не зря, мой благосклонный читатель, не зря она поглядывала за окно, нашептывая свои бесхитростные просьбы в тишину. Ведь нынешняя ночь была особенной. Девочкин зов услышала в эту ночь… Сама Королева Ночи!..
Колыхнулась нежно занавеска на окне, над девочкиной кроватью повеяли невидимые крылья. Зашептали волшебные слова бархатные тени. Зазвенел едва слышно невидимый колокольчик – «динь – дили – дон». И под эти чудесные перезвоны тихонечко вошла в детскую невысокая пожилая женщина в старомодной одежде, женщина с причудливой диадемой в седых волосах.Хрупкая, изящная, с будто бы мерцающими волосами, с зыбкими чертами лица. В руке ее трепетал огонек свечки, отражаясь светлячками в ее усталых, задумчивых глазах, окруженных сеточкой морщинок.
- Здравствуй, девочка! Ты ведь звала меня? – негромко и нежно произнесла она, мягким движением тонкой руки поправив шаль на своих плечах.
- Ой, кто это Вы, бабушка? – удивилась девочка – и… как это Вы здесь появились? А! – Вас, наверное, пригласили мои родители, Вы, наверное, гостья нашей семьи и Вам не спится? Ах, как это я проглядела!..
В глазах женщины затеплились лукавинки и, когда морщинки вокруг них разгладились, лицо ее источило необычайный свет.
- Девочка моя, я действительно, в определенной мере, гостья вашей семьи, и не бабушка, и не тетушка, и даже, вообще-то, человек я лишь отчасти… Грустная моя малышка, я – всего лишь усталая, вся в заботах, Королева Ночи. Ну, и чуточку волшебница. Да-да. Не веришь? – Тебе, наверное, казалось, что все феи – волшебницы, и, тем более, королевы, носят невиданного блеска наряды, обладают властной поступью и являются смертным не иначе, как под гром фанфар и непременно в сопровождении многочисленной свиты?
Услышав такое, девочка насупилась обиженно, потому что именно так и думала, вздохнула, краешком глаза видя, как укоризненно закачал головой ее любимый китайский болванчик, сидящий на столике возле подушки (совсем как живой!)
- Да! Я так вот и думаю! – вырвалось у нее. Но она тотчас же постыдилась своих резких слов. Она поняла, что перед ней действительно самая настоящая волшебница, ведь грош-цена чародеям, чтящим только внешнюю роскошь и поклонение им всех и вся.
Это я, мой читатель, говорю об этом так умно, а девочка просто поняла это почти сразу – всем сердцем.
Королева Ночи молча протянула ей руку и девочка тоже молча, почти не дыша от восторга, вложила в суховатую ладонь Королевы свою теплую ладошку.
Они поняли друг друга почти без слов, потому что девочка прошла испытание неожиданностью и капелька жгучего стыда смыла с ее души обиды и недоверие.
- Прислушайся – одними губами сказала ей Королева – там у дверей спящего дома нас уже ждет немудреный, долгие годы служащий мне экипаж… Слышишь как поскрипывают ступицы колес с кареты? А кони поводят головами и переступают с ноги на ногу – они заждались нас, моя дорогая, им не терпится показать нам свою преданность и удаль? Так не будем же заставлять их и себя ждать – довольно на сегодня ожиданий!»
И волшебница повела девочку по лестнице от детской, мимо родительской комнаты, столовой, кладовой все вниз и вниз – в переднюю, к выходу из дома. И не одна половица лестницы не скрипнула, когда они сходили по ней. И не надо было искать ключи от входных дверей, потому что Королева Ночи, чуть крепче сжав девочкину руку, провела ее сквозь двери, в чем не было ничего удивительного, потому что, иначе и не могло быть.
На улице Королева укутала девочку в свою шаль, которая оказалась очень уютной и теплой, и в то же время почти невесомой.
И снег налетел на них, словно белокрылая волшебная стая зимних мотыльков (да, бывают, наверное, и такие), каждый из которых словно бы стремился поцеловать их волосы, лица, руки, ноги, тела и одежды. Ветер словно бы вступил в спор с этой белой стаей, видимо, он страстно желал свить в девочкиных кудрях волшебное гнездышко, но не осторожно, слишком резко взмахнул своим прозрачным крылом, нагнав стужу. Волшебница укоризненно покачала головой, взглянув в глаза смущенному ветру и подняла девочку на руки. И вот они уже в серебряной карете, усыпанной золотом звездных бисеринок, запряженной крылатыми скакунами, мчатся все выше и выше вверх под самые небеса. Хотя, казалось бы – и серебро на ней было потёртым и бисеренки невелики и туманны… Ведь в этом экипаже королева за многие века пронееслась сквозь множество миров и вихри пространств пообтесали даже волщшебное серебро и золото… Королева ночи с девочкой летят в серебряной карете ввысь. И уличные фонари машут им вслед лучами, словно множество дружественных рук… А какой-то подвыпивший чудак в пестрой – изрядно помятой одежде, смешно приоткрыв рот и прищурив глаз, тоже машинально машет им вслед ладонью руки, затянутой в перчатку, шепча: «То ли ангелы небесные, то ли я просто сплю…»
- Девочка моя – шепчет Королева – помолодевшая, овеянная лунным сиянием – сегодня большой Праздник – День Рождения синего облака, которое держит на своей глубочайшей синеве в небесах весь мой замок. И, уверяю тебя, без тени лукавства, в такую ночь совершается многое, очень многое…
- И, конечно же, волшебное… - нараспев полуспрашивает, полуотвечает ей девочка.
- Да, и волшебное… волшебное… - отзывается вновь пробудившийся ветер бережно, словно колыбель, несущий на себе экипаж доброй волшебницы «в миров и бездн таинственном величии», как сказал бы поэт.
2. Феерверк музыки
Начинался Праздник Королевы Ночи, - День Рождения синего облака, которому исполнилось столько лет , что в человеческом языке нет подходящих чисел чтобы выразить его огромный возраст…Здесь все было просто и, в то же время, удивительно… Не было здесь слишком высоких потолков и невероятно ярких люстр, и излишне длинных залов и анфилад, слишком вышколенных полов и слишком мягких ковров на них. Вообще – здесь не было излишеств.Всё здесь было создано с хорошим , умеренным чувством вкуса. И были свечи. Боже мой, сколько здесь было свечей. Свечи самых различных размеров, форм, цветов и оттенков пламени сияли повсюду – настоящая сияющая бесконечность свечей. И это тоже не было излишеством, потому что каждая из них была принесена, вовлечена в прстранства и явлена кем-либо из добрых друзей, восторженных или смиренных учеников или внимательных соратников Волшебницы.
Вот к Королеве, все еще держащей девочку на руках, подходят и те и другие, и, отмечая свое уважение к ней и Ее гостье, легким кивком головы или теплым взглядом или поклоном и даже коленопреклонением, но никак не падением ниц ,они отходят в разные стороны и, плавно спускаясь по удивительным лестницам к хрустально-туманному основанию замка Ночи, все они ставят свечи пред светлыми очами чудодейственного облака и оно исстари благоволящее свечному пламени, переливается всеми цветами радуги, благодарно вздыхая и выдыхая певучее безмолвие и теплоту.
А в воздухе проплывают озера чистые, как слеза младенца. И светлые грезы, словно лебеди, грациозно выгибая шеи, плывут сквозь эти озера.
И девочке, словно Мари из сказки Гофмана, так хочется покормить их сладким мармеладом. Она смотрит во все глаза в очи свечей, озер, грез и добрых сотоварищей Ночи и замирает от восторга.
Она никогда еще не видела такой красоты! Раскрасневшись, полная высоких чувств, крошка даже позабыла поздороваться с полнощеким чародеем, который подошел к ней. Но этот милый человек благодушно не стал обижаться на маленькую гостью. Он лишь улыбнулся и немного неуклюже, но с теплотой погладил ее по головке.
Он понял восторг девочки. Ведь взрослые способны помнить те времена, когда они сами были детьми и чувствовали все так чутко.
Чародей кивнул головой. Его длинные белые волосы всколыхнулись, будто облачный дым. И сим он, словно призрак, растворился в толпе. Будто и не был. Но вскоре появился опять, ведя за руку мальчика с тонкими чертами лица и глубокими впадинами глаз. Они подошли ближе. И малыш галантно поклонился девочке, и она увидела, когда он встряхнул волосами, что он абсолютно сед.
Он же, угадав ее удивление, хотел что-то объяснить ей, но вновь встряхнул волосами и странно пошатнувшись, словно канатоходец на канате под куполом цирка, но с явным трудом выпрямился и, взглянув на Королеву Ночи, сказал совсем не детским, донельзя усталым голосом: «Все готово, Ваше Величество…»
Королева мягко взяла его руки в свои, и чуть позже крепко сжала их. Лишь когда она разжала пальцы, с лица мальчика спало напряжение, лицо его осветилось нежным светом и глаза его прояснились, а в седине его волос распустились весенние почки и зеленая листва окружила его голову благоухающим ореолом.
Он еще раз поклонился, но на этот раз, обернувшись к тысячам устремленных на него глаз, исчез, будто не был. Но (И все же) девочка успела заметить, как листва в его волосах в единый миг стала багряной и ломкой.
Чародей же, отведя девочку в сторонку, сказал ей, словно бы читая стихи:
«Этот мальчик с надтреснутым голосом – вечный паж сентября… Только он способен пронестись сквозь дни и ночи, только он способен ценой невероятных усилий связать воедино времена года и отогреть своей заботой ноты их партитур… Он, маэстро дождей и ветров, ледяной тьмы и отогревающих живое и даже мёртвое своей теплотой лучей… Он приглашен Королевой Ночи, дабы свершилось чудо».
И с прежней некоторой неуверенностью в жестах и словах чародей добавил: «Не беспокойся, малышка, ему не впервой… Ну, пойдем же смотреть и слушать!»
- Что слушать и смотреть? - спросила удивленно девочка.
- Фейерверк музыки! – произнес в ответ чародей.
- Ты только открой душу и – все поймешь. Будь доверчивой.
Он и Королева, мягко поддерживая девочку под руки, плавно повели ее в нарастающий отовсюду гул – в звучание невидимого оркестра, настраивающего свои музыкальные инструменты.
Каким-то чудесным образом они оказались в ложе, обшитой бархатом весенней лазури. И – настали два долгих, пронзительных мгновения тишины.
Девочке показалось, что тишина объяла весь мир, и что сердце готово выпорхнуть из ее груди, словно пташка. Но тишина схлынула. И – величественным круговоротом фейерверк музыки наступил, обрушился, вовлек в себя все и вся:
Блистающие волны прекраснейших импровизаций взлетали выше небес. Сияющие ноты всеми цветами радуги и всеми оттенками красивейших звуков перепевали и догоняли друг дружку, разлетались миллиардами лучистых брызг.
Да, что там ноты, сами звезды небесные закружились в вальсе, обретая черты прекрасных кавалеров и дам, кружащихся. Неся в себе эти кружащие пары, музыка пела, музыка парила, обволакивая собой и зовя за собой. Музыка качала на своих ладонях галактики, вселенные, бескрайние миры.
Девочка смущенно посмотрела на Королеву и пролепетала, словно стрекозка, впервые пытающаяся расправить свои крылышки:
- Мне почему-то хочется танцевать, так хочется летать вместе с ними! Можно?
- Ах, застенчивая моя малышка! – улыбнулась Королева – Танцуй, не бойся, - летай! И помни – иногда пропадают запреты и грани. И, если устремления твои чисты – ты можешь стать частичкой Целого – беспредельного Целого. Но, не забывай – лицо Королевы посерьезнело – помыслы должны быть чисты… Ну же – смелей!
И они тотчас же взмыли выше самых высоких этажей замка Ночи… И закружились в вальсе вместе с гостями Празднества. А каким замечательным виртуозом танца оказался полнощекий стареющий чародей, который предпочел так и не называть девочке своего имени. И повел себя так отнюдь не из-за высокомерия.
Она заметила, что он танцует, как Бог, чуть краснея от смущения. Этот благовоспитанный, имеющий хороший вкус человек – видимо, не привык раскрывать свои способности танцора на публике. Он танцевал совсем не долго и, смиренно отойдя в сторону, все оставшееся время наблюдал за происходящим вокруг. Как странно… И немножечко грустно… Девочка только сейчас поняла, что он – супруг Королевы – поняла она это потому, что он и Королева иногда смотрели друг другу в глаза с невыразимой взаимной теплотой и любовью, Так, время от времени, смотрели друг на друга и девочкины папа с мамой. И еще она поняла, что он ведет себя смиренно потому, что так и подобает вести себя почтенному Королю.
Музыка уже утихла, волны ее становились более медленными, успокаивающими. Переливы гармоний, темы сонат и симфоний плавно перетекали в звуки утреннего весеннего леса… А чуть погодя наступило почти полное безмолвие ночного моря простёршегося сквозь пространства...
Только ветер дополнил столь достойное завершение фейерверка космической музыки. Он, как это и подобает очарованному страннику, с изящной чуткостью вывел рябью по глади эфира, словно заклинание, красивое и умиротворяющее слово – Диминуэндо… что означает – утихание.
3. Земное
И, вдруг, все исчезло на долгий миг. Девочка словно бы потеряла ощущение мира и себя в этом мгновении. Но, вот она вздрогнула, словно заново родившись, ощутив на своем запястье переступание птичьих лапок… - Какой сюрприз!
Она обнаружила, что оказалась в удивительном парке среди зелени и благоухания и что она не одна. На ее запястье, переступая лапками, доверчиво глядя в ее глаза, все лицо, самый настоящий соловей…
Какая-то неведомая сила повлекла ее от парка, напоенного ароматами листвы лип вслед за колыханием воздуха к дорогам с плавными изгибами, - по холмам, мимо тишины прудов, влажности садов, островов завороженного солнечным светом леса… Вот она видит парк, в котором только что была со стороны, его издали не отличишь от степных перелесков. Незнакомые волнующие запахи, звуки и названия перемешиваются чудным образом в ее душе, как в этом парке перемешались, сродняясь в единое целое, рябины, клены и дубы, жимолость, липы и тополя, ракиты, березы, яблони, елки, ясени. Зелень веет целомудренностью, чистотой. Спокойная вода во влажных глазах прудов, и беспокойный птичий гомон – не мешают друг другу – они сосуществуют.
«Соловьи, запах соломы и березовых почек, солнце и лужи по дорогам – вот чего жаждет моя душа!» - повторяла она словно свои, чьи-то, казалось бы незнакомые, но такие близкие ее сердцу слова. Она – гостья сказки, называемой – быль.
Она будет в этой жизни слушать споры и уговоры, узнавать множество новых слов, но никогда, наверное, не забудет косматые, старые ели, пребывающие в дремучих думах, солнечные, словно колыхающиеся чувства, поляны, покрытые шалфеем и кисией быстроживущих одуванчиков. И пруд, и поле ржи.
С удовольствием она почувствовала, как вечереет и как в бурьянах пробудилась крошечная певунья – камышовка – сверчок, поскрипывает, словно пробуя крылышками скрипучую струнку.
Девочка вздрогнула от резкого света и вслушалась в неумолчный шум верхушек лип, в громовые раскаты. Замерла как травинка под ветром, который благосклонно, словно оберегая ее, не касаясь ее. Но ветер встрепенул, встревожил потяжелевшие ветки…
Гром. Еще вспышка. И вот – накатил, упал на землю дождь, торжествуя. Но, вскоре стих, редея.
И вновь, поскрипывая, ожила камышовка, И в сгущающихся сумерках неистово громко свистя, залились соловьи.
А ее соловушка, перебирающий лапками, прильнувший к ее груди, тот, с которым они успели подружиться, он разочек заглянул в ее глаза и, щелкнув клювом, улетел к своим собратьям. Так надо. Дружба – это не только сближение, но и уважение свободы выбора ставшим тебе близким существа. Она отпустила соловушку, подарив ему свободу.
Пока звучали эти слова, неуловимая сила вернула девочку в ложу, обшитую лазурью, на колени к доброй волшебнице. Малышка машинально укуталась в ставшую такой привычной шаль. Она заглянула в лицо Королеве и прочитала по ее губам:
- Дорогая моя, сегодня ты нашла в себе силы немножечко повзрослеть. Ты научилась сравнивать, узнав какой бывает музыка сфер и – какова музыка земная, творимая самой Природой. Пусть в тебе живет не умирая то, что по-настоящему затрагивает душу: и – великий космос, и – земная теплота. Пусть они сосуществуют в тебе, как в жизни сосуществует разное и удивительное. Не задумывайся преждевременно о взрослых размышлениях. Твое время – здесь и сейчас. Твой праздник – детство. Так будь же чувствительной, любознательной, доброй, послушной девочкой. Ну, иногда и чуточку привередой. Но, самую чуточку.
Помолчав, сделав паузу, Королева достала из рукава старинные часы на цепочке и, взглянув на циферблат, грустно улыбнулась крошке, склонившись к девочкину ушку, шепнула: «Ну, вот и все на сегодня… Ночь на исходе, тебе пора возвращаться домой…»
Девочка, стараясь незаметно смахнуть слезинку со своих быстро-быстро вздрагивающих ресниц, сказала: «До свидания, Королева…»
- До свидания, стрекозка, не переживай, мы еще встретимся!
- Обещаете?
- Обещаю!
Волшебница нежно поцеловала девчушку в румяную щеку и девочкины глаза начали слипаться, ей захотелось спать: «спать… спать…» - звучали голоса в ее голове.
И девочка заснула тихим, безмятежным сном ребенка, ощутившего полноту чувств.
4. И это еще не конец
Утро. Солнечные лучи играют с легкой тюлью на окнах. Просыпается пес, счастливо зевает, скулит – жалуется на то, что во сне отлежал себе бок.
Просыпаются папа и мама и их заботы просыпаются вместе с ними, сожалея, что не покинули царство Морфея прежде них.
Просыпается девочка и вспоминает чудесный сон, приснившийся ей этой ночью. Но что это? Она видит на своей ладошке почти невесомую бархатную коробочку цвета лазури, перевязанную бантиком ленточки, на которой мерцают точечки звезд.
Не успев толком почти ничего подумать, девочка развязывает ленточку, с замиранием сердца открывает коробочку и оттуда выпадает золотистое колечко. Она роняет коробочку сразу же, забыв о ней, и скоро берет в руки колечко. Вглядывается в его поверхность, словно в зеркало души. И вспоминает свой чудесный сон во …снах.., улыбаясь осознанием, что живет-то она в обычной городской квартире, а вовсе не в сказочном особняке, как ей грезилось во сне. И нет в квартире всех чудесных подробностей ее сна, нет и никогда не было наяву.
И уж тем более не могло быть старомодной, ведущей с верхнего этажа в переднюю лестницы, потому что и верхнего этажа нет.
Но сейчас это для нее совсем не важно – важнее то, что она поняла в глубине души – сказка есть!
И ей кажется, что колечко на ее ладони засветилось, засияло и будто бы на секунду появилось перед ее глазами лицо Королевы, почти появилось и исчезло. Но зато ей будто бы видятся на глади колечка удивительные письмена, которые превращаются во буквы, и буквы складываются в тихие теплые слова:
«Малышка, не скучай, я рядом. Поверь, в любую из ночей, которые только есть на белом свете, ты увидишь мои приметы в мерцании звезд, услышишь мои слова в мелодиях, рождающихся по мановению ночных ветров. И во все времена, в любое утро и каждый день и вечер ты способна верить в сказку, в чудо, в волшебство доброты и теплоты душевной».
Девочка загадочно улыбается и, нежно погладив колечко, убирает его обратно в коробочку и, положив ее на подушку, подходит к окну и, распахнув шторы, с теплотой во взгляде глядится в солнечное окно, и лицо ее дышит волшебством солнечного света и таинственностью всех рассветов, дней и ночей белого света.