Мы догнали тень собаки,
но собаку не поймали,
окружили и тенями
сучковатыми дубинок
били долго, терпеливо,
и подохла тень собаки,
а собака убежала
прочь без тени и гуляет
незаконно в этом мире,
где положено с тенями
всем предметам быть, иначе
к ним приходят люди в чёрном
и выламывают руки,
даже если у предмета
отродясь их не бывало,
и уводят в подземелья
для конвейерных допросов,
и уж там из всех предметов
дознаватели всю душу
вытрясают до последних
самых призрачных нюансов,
и в подземный свой компьютер
вводят сведений брильянты,
а компьютер, рассчитавши
совокупность алгоритмов,
шлёт правительству отчёты,
а правительство в бездонном
глубочайшем скрыто мраке,
и, отчёты изучивши,
аналитикам приказы
отдаёт, а те усердно
роют мысленную яму,
котлован под мирозданьем,
базис тайных разумений,
ну и вот, бежит собака,
тени нет, никто при этом
на неё не обращает
достодолжного вниманья:
участковый не заметил,
шёл он с папкою под мышкой,
на районе – труп, и надо
оформлять его, мерзавца,
воздыхает участковый,
так не хочется над трупом
приседать, руками трогать,
обонять поганый запах,
и, конечно, не отметил
пробегавшую собаку –
с тенью там или без тени,
пробежала, да и фиг с ней,
дворник тоже не отметил,
он сметал презервативы,
что жильцы понакидали
на асфальт двора из окон:
«Вот же свиньи! – думал дворник. –
Для чего мусоропровод
фунциклирует?! Да чтоб вас
черти СПИДом заразили!»;
и собака пробежала
мимо дворника – без тени
неопознанным объектом,
две старушки, что сидели
у подъезда на скамейке,
грызли семечки, тарифы
ЖКХ ругали матом
увлечённо и свирепо,
не заметили собаку
и тревогу не забили,
что без тени бродит некто,
не достали по смартфону
и в ЧК не позвонили,
и собака проскользнула
мимо них невозбранённо,
продавщица из продмага,
что на улице курила,
сексапильная лентяйка,
у которой мозг заточен
под одни и те же мысли
об одном да всё о том же,
вспоминала, как Артёмчик
языком ей в ушко лазил
и довёл её до грани,
а потом... собака мимо
протрусила незаметно
тихой сапой интровертной,
мимолётное виденье,
грёза лёгкая – и только,
впрочем, бомж один заметил,
был же он благочестивым
и во след ей помолился:
«Боже, дай собачке этой
избежать дурного глаза,
чтобы падла никакая
за неё не зацепилась,
чтобы чёрные подлюки
клешни к ней не протянули,
чтобы щаслива собачка
во все дни своей житухи
пребывала неизменно!»
Сплюнул и перекрестился.
И его молитву ангел
подхватил и в небо канул,
лишь воробышек чирикнул,
локтем ангельским задетый.
Так оно потом и вышло,
как просил тот бомж у Бога:
прожила собачка столько,
сколько надобно для счастья,
жизнью полной и прекрасной,
и в конце почила мирно,
без болезни и печали,
и тогда лишь все узрели,
что собачка-то без тени!..
И задёргались чекисты,
и забегали сексоты,
рвало волосы начальство
на главах у подчинённых.
– Как вы это проморгали?! –
генерал кричал, и кровью
наливался, накаляясь.
И, насупившись, полковник
перед ним стоял повинно,
для придурков подчинённых
измышляя наказанье.
«Ну, подставили, гондоны!
Ничего, я вам устрою!» –
так он думал, вслух же молвил:
– Информаторы не дали
своевременных наводок.
Сотрясалось Управленье
от внеплановых проверок,
все начальники отделов
с должностей своих слетели,
а сотрудников лишили
выходных и премиальных.
Доложили президенту,
он сказал: – Вот это номер!
А премьер, моргнув своими
непорочными глазами,
произнёс: – Роскомнадзору
тоже надо дать по шапке.