Мои женщины, словно рифмы, мною придуманные - приходят так неожиданно, остаются со мною на всю жизнь.
И такие разные все, где-то счастливые, где-то унылые. Кто-то бесстрашно шел на уступки разгулые, кто-то стыдливо шалил, наполняя собой жизнь распутную, откровенным присутствием. Мои рифмы, словно женщины, мною придуманные.
Приходят так неожиданно, остаются шрамами на теле, любовью испытанном. Одна стройная, смыслом точит, другая пушистая, хохочет, немного хамит, когда за столом и с друзьями, и характером - то ли русским, то ли отчаянием скорченным. Правда, было и так, что женщины были прозами, они размерно мечтали, негромко плакали, но смеялись так, что все были покотом.
А были еще молчаливые, лишь окутают голову волосом и цепью обнимут, словно жизнью ко мне прикованы. Были такие, что телом манили, были такие, что взглядом топили, потом находились и те, что спасали, дыша непосредственно в рот поцелуями. Были и старше, были и младше, кто-то с приданным, кто-то с пустыми карманами, память всего не упомнит.
Знаю одно, что были все рифмы написаны от души, что были со мной женщины честны, чего о себе сказать не могу. Бывало, что путал прозу с молчанием, что рифму менял на паузу, но знаю, что были и те, кто любил меня искренне, я оставил их где-то в тетради, случайно утерянной.
И вот сижу я ночами, глазами упершись в экран компьютера, и думаю, что женщины, словно рифмы, мною придуманные, и приходят они неожиданно, и уходят хоть с обидами, но все же любимыми. Не сплю и пишу, вдруг придумаю женщину новую и любить ее буду вечную.
То ли таланта, то ли огня не хватает, может, взять у кого взаймы. А, может, писать и писать, все додумывать, все придумывать.
А, может, силы набраться, дочитать до последней строки мою женщину единственную, мою рифму любимую!