***
Он показал ей всё. Пруды,
Где смутный запах от воды,
Расколотый пожаром лес
Под тёмным заревом небес.
Он показал ей двух лисиц
У дальних западных границ
И свой любимый ведьмин круг,
И старый величавый бук.
Она, не разжимая рук,
Смотрела, как блестит река,
Сминая сети рыбака,
Как туго свёрнута змея,
Глотая вновь саму себя;
С ума сошедший дикий пёс
Им кошку мёртвую принёс.
Своей личины не тая,
Зверь брал подарки с алтаря
Для сумрачного короля.
Он показал, как дух морской
Лесную фею звал с собой,
Как обещал ей чудеса
И щурил серые глаза.
Как медленно сходил на нет
В колодце отражённый свет
И как прилив забрал себе
Следы, остывшие в песке,
Украв и память о тоске.
И как скользили корабли
По грани неба и воды,
И как с девчонкой за холмом
Мальчишка бегал босиком,
А на щеках у хохотушки
Чернели в темноте веснушки,
И тени, словно их спугнул
Чужого смеха дикий гул,
Стекали с этих гордых скул.
Открыл он целый мир чудес –
Свой страшный и красивый лес,
И первозданный облик тьмы
В союзе пира и чумы,
Прозрачный, словно жизнь во лжи,
Кристальный, словно боль души,
Прекрасный, горький и живой.
«Вы показались мне иной», -
Признался сумрачный король.
Смотрел, не помня о себе,
И словно видел сон во сне.
Она, окутанная мглой,
Была далёкой и чужой.
«Идёт вам быть владыкой здесь.
Ваш лес Луной пропитан весь,
И часть картины этой вы –
Такой же с ног до головы.
Я из другой совсем страны».
«Хотел бы на неё взглянуть».
«Так в чём же дело? Вместе, в путь.
Я вам услугой отплачу…»
Смеясь, ответил зверь Лучу:
«Как свет рассеивает мрак,
Так в свете утреннем никак
Не может выжить сын ночной,
Бледнея солнечной порой.
Хотел бы я судьбы иной,
Но связан звёздным серебром.
Таков мой дар, обет и дом».
Она кивнула. «Что ж, обет –
Не звук пустой. Но вот рассвет
Уж горизонт, мой край родной,
Рисует нитью золотой».
Он тоже сдержанно кивнул.
«Я слышу ясно этот гул,
Что подданных моих спугнул.
Вы так шумны, мой милый Луч,
Как гром среди тяжёлых туч».
«Не худшая черта». «Признать
Должны вы всё же – ваша рать
Несносно шумная». «Мой друг,
Признайте тоже, громкий звук
Находите забавным, и
Вас даже обаять смогли
Те неуклюжие ладьи...»
«Не нужно про ладьи. – Смешок
Он не сдержал. – Ваш вышел срок?»
Её фигуру очертил
Как будто розоватый дым,
И стало душно и смешно –
Заполнилось ночное дно
Сияньем, как пустой сосуд,
Вдруг заблестел черневший пруд.
Он чувствовал – его зовут
Укрыться в темноте корней
Пред шествием других лучей…
Она – всё там же, как надрез
На фоне голубых небес,
Багровый масляный мазок,
Сочащийся из раны сок.
Как бусины кленовых дев,
Их звонкий горловой напев.
Сбежать инстинкт преодолев,
Он голову к плечу склонил.
«Они не пожалели сил,
Чтоб вас в потёмках отыскать.
Какие благородство, стать…»
«Не смейтесь. Верно, среди них
Решили – нет уже в живых
Пропавшей… ведь во тьме ночной
Я не могла уйти живой –
Здесь ходит сумрачный король».
«Ах вот как». «Вы смеётесь вновь?
Но он же пьёт людскую кровь».
Она с улыбкою пошла
Туда, где всё ещё скала
В тени лежала. «Но тогда
Лучу здесь не грозит беда».
Он мягко двинулся за ней.
«Так правда? Ел король людей?»
«О, это сказ минувших дней.
Бывает молодость глупа, –
Заметил зверь, когда тропа
Свернула влево. – Что ещё
Скрывала ночь своим плащом?..»
«Он соблазнял и убивал».
«В порядке этом? О, нахал.
Скажу, здесь вежливости нет,
Он должен знать про этикет,
Ведь он король. И нет монет,
Что поравнялись бы в цене
С доверием. Не близок мне
Тот лжец, который обокрал
Уже лишь тем, что он солгал».
«Так слухи врут?» «Кто знает. Он,
Быть может, вовсе незнаком
С доверием… Тогда бы я
Не стал идти за короля
И в честный бой. Его земля
Была бы вовсе не такой.
Возможно, стылой и сырой.
Открытость ведь – священный дар,
И самый страшный тот удар,
Что искреннему нанесён.
Не может быть он отражён,
Когда ты полностью открыт…
Я сам уже по горло сыт
Таким обманом». Стук копыт
Заставил обернуться их.
Пришла пора владык других.
Луч посмотрела на него –
Он улыбнулся. «Значит, зло
Великое минуло вас
В тот страшный беспросветный час?»
«Я благодарна. Вы меня
Скрывали здесь от короля!
Одна не справилась бы я».
Расхохотавшись, Луч взошла
На холм, где кончилась тропа
И солнце вспыхнуло огнём.
«А вы что скажете о нём?» -
Спросил её без с пешки зверь.
«Ну что ж, могу сказать теперь,
Не так уж плох он, может быть,
Как принято о нём судить».
«Что помогло вам позабыть
О том, как страшен всё же он?»
Весь мир вдруг стал похож на сон,
Покрытый тёплой пеленой,
Как диким мёдом. Неземной
И тёплой дымкой затопил
Его свет утренних горнил.
«Мне кажется, что мы его
Переоценивали зло».
«Едва ли». Время истекло,
Но не спешила прочь идти
Она по яркому пути.
«Что ж, я могла бы и сама
Решить, как много боли, зла
И грусти в вашем короле.
Лицом к лицу не трудно мне
С ним свидеться. – Смешком она
Свои украсила слова.
- Останусь, думаю, жива».
«Уверены?» И в тишине
Сказала Луч: «Ответьте мне,
Меня бы пригласили вновь
К себе домой? – Поднявши бровь,
Она задумчиво ждала.
Кивнул он медленно. – Тогда
Мне нет причин, чтобы опять
Его вниманья избегать».
И, как заботливая мать,
Рассвет на щёки бросил ей
Охапку радужных огней.
Зверь щурился, но не сводил
С неё свой тёмный взгляд. «Мне мил
Подход ваш. Что же, если зла
Не страшно видеть вам лица…»
«Смешной», - сказала Луч ему,
И словно по морскому дну
Метнулись рябью, как в бреду,
Десятки розовых огней
И растворились вместе с ней.
Взметнулось платье. Цвет его
Густым казался, как вино.
Присутствие её стекло
С картины мира, полотно
Чьё стало светлым наконец,
Как отблеск свадебных колец.
Вздохнув, проснулся снова лес.