По-кладбищенски грустно и просто.
Угасает сентябрьский день.
Всё просторней, всё шире погосты
Нами брошенных сёл, деревень.
Печки трубы воздели, как спицы.
Избяные скелеты таят
Боль-укор в безоконных глазницах.
Возвращаюсь на круги своя…
Были здесь и тесовые крыши,
И звенела литовка-коса…
Возвращаюсь. И, кажется, слышу
Различимые чуть голоса.
«Человек!» – удивляются ивы.
«Заблудился?» – смеется ручей.
Птичьи возгласы, их переливы:
«Да откуда он? Чей же он, чей?»
«УзнаЮ, – отвечает рябина. –
Помню избу, вторую с конца –
Пастушонком ходил за скотиной,
Привозили на лето мальца».
Скрип калитки, навешенной криво.
Пыль дороги тепла и суха.
«Повзрослел», – слышен шелест крапивы.
«Постарел», – тихо вторит ольха.
…Собираются детства осколки.
Спит тайга, тишиною звеня.
Запах хвои. Грибные околки*.
Возвращаюсь. Признайте меня.
*ОКОЛОК. Нар.-разг. Небольшой лес; колок.