Я прорвусь сквозь
завесу звенящих ветров...
Я в долину спущусь. Без боязни, одна.
Я пройду среди белых высоких шатров,
Пронеся на себе очертания сна.
Будут слуги твои что-то грозно кричать
И смотреть на тебя, на тебя, на тебя...
Ты прикажешь им,
слугам своим, замолчать.
В это время зарю над горою вструбят.
Ты введешь меня, внешне спокойный,
в шатер.
Ты прикажешь туда никому не входить.
Ты сначала опустишь в смущении взор,
А потом и - колени тебе преклонить!..
Ты не плакал сто лет.
Так не бойся, заплачь!
Ну куда ты идешь и ведешь свою "тьму"?!
Человек ведь по сути своей не палач,
И гораздо спокойней любить самому.
Кто-то должен начать и закончить разбой.
Ты на север идешь, я оттуда пришла.
Мы там были, ну, может быть,
в жизни другой.
Хорошо только там,
где любовь нас нашла.
Но не любят с мечом,
и с ножом лишь крадут.
Я твоя, так зачем тебе мир остальной?!..
Все богатства земли,
все созвездия - тут...
Был союз наш хрустальный,
а ныне стальной.
Я прорвусь сквозь завесу
звенящих ветров,
Я в долину спущусь без боязни, одна.
Но уйдем мы вдвоем.
Третьей будет любовь!
На сегодня в залог остается она.
И страшнее, чем смерти, уже не бывать,
Но иная из них - эта жизнь на века...
А еще, мой герой, да тебе ли не знать,
Что кормящая благословенна рука.
Все равно ты в меня
уж смертельно влюблен,
Ну а умерли мы в миг рожденья луны -
И в горах к нам приблизятся
с разных сторон
С изжитым еще чувством сучьей вины
Молчаливые тени оставленных жен,
Но восставших когда-то
и вышедших в путь,
Чтоб вернулись назад из далеких сторон
Те, кого еще можно обратно вернуть.
И просили они, уходя, что-нибудь
Им сказать на прощанье в порыве благом.
Как сказать, прикрывая ладонями грудь:
"Только тут есть любовь,
а не в сердце другом..."
"Только тут есть любовь,
а не в мире другом..."
Я прорвусь сквозь завесу
железных ветров...
1994 г.