Святые
царственные мученики, молите Бога о нас!
Травянистым мёдом солнце уплывает вдаль.
День июльский догорает,
и никто ещё не знает:
завтра ждёт какая нас печаль.
«За тяжёлой дверью, слышишь? ходит часовой.
Душно. Ники, почитай мне.
Я тебе раскрою тайну:
этот месяц – самый грозовой». –
«Полно, Аликс, не печалься, за окошком тишь.
Мы с тобою не на троне.
«Троеручнице» иконе,
помолись: “Всеблагая! Услышь…”». –
«Думы все мои о детях. Ладно б только мы…
Я всегда была ведь смелой». –
«Помнишь, день «ромашки белой»?
Алексей, великие княжны
символ дня в руках держали – белые цветы». –
«А в дворцовом лазарете
Сёстры, сами ещё дети,
а кругом – кровавые бинты.
Пахнет гарью?» – «Это сено. На дворе июль.
Благовонье трав душистых.
Звёзды». – «Но они ершисты,
как осколки, как следы от пуль.
Нас убьют?» – «Ну, что ты, Аликс? Кто же нас убьёт?» –
«Поварёнка отослали… Стены скверно исписали…» –
«Что поделать? Это – наш народ».
Вечер в призрачном сияньи. Звуки «Аллилуйй».
Сад – дворцовое убранство.
Коронованным на царство –
луч – прощальный божий поцелуй.
Стук. Лейб-медик. Полвторого. Спуск в подвал. Стена.
Стоны. Пули рикошетом…
Боже, кто виновен в этом?
Этой ночью правит сатана.
Нет веселой переклички птиц. Ворон галдёж.
Не стереть под корень шрамов.
И кресты упали с храмов.
У дверей ты, Джой, напрасно ждёшь…
* Спаниель Джой, любимец цесаревича Алексея, по счастливой случайности избежал расстрела.