моё сердце поёт этим гулким северным ветром,
надувающим на груди рубашку, пахнущим морем,
я себя вычищаю нещадно и начисто выжигаю солью,
струна за струной, метр на метром,
больше не бьюсь о берег в отчаянии,
можешь быть спокоен.
ты и так спокоен как штиль, оставляющий без надежды,
замирающий в голубом океане безбрежном
и подножье твоих судов ласкают еле заметные волны.
я становлюсь покатой, гладкой и ровной,
ищу в любом месте свой угол укромный,
и даже хотя внутри беспощадно шевелится - "помни, помни",
я позволяю ветру нести меня,
а себе - отпускать, и теряться в свете кромешном,
не совру: не без сожалений, конечно,
но проще, чем было, легче, чем раньше,
без всхлипов, без жалоб, без стонов.
отпускать, потому что ничто нам не принадлежит,
ты слышишь, душа? ничто никогда не наше,
даже те и особенно те, от кого ты цветёшь,
будто белый шиповник,
я сплетаю зАмок из ветра, песка и морской воды,
я стелюсь по пляжу,
каждой клеткой своей повторяя его изгибы,
тело запомнит.
когда возвращалась домой, понурая и уставшая,
незаметно печаль по щекам утиравшая,
меня мучали, волновались:
отвечай, мол, кто же виновник?
и моё сердце ныло в ответ,
надувалось солёным ветром,
вырастало и становилось старше.
моё сердце поёт под водой,
ему там поётся и глубже, и слаще,
оно не скроет, оно расскажет,
кто мой злосчастный любовник,
но только когда меня море с собой утащит.
ты может быть это услышишь,
во сне качаясь на палубе в тихом штиле,
выловишь незаметный мелодии гул на много метров под килем,
волны поднимутся, ветер обнимет твою изогнУтую шею,
моё сердце споёт о том, что всё и всех отпустило,
и только тебя из себя осколком не вынет
никак.
звучит чересчур, но ты для него остаёшься нетронут,
ты для него - священен.