О.В.Г. учителю и другу
Вбежала... Бросилась вперёд
Самоубийцею на плиты,
Бескостная. Собора свод
Как будто придавил. В молитве,
Не чувствуя коленей боль
И холод камня, расплескала
По плитам груду пепла – соль
Волос. Подол упал устало.
И белым снегом окружил,
Сугробом, как погост покровом.
Натужно десять синих жил
Тянулись к образам. Не ново,
Привычно тишине впитать,
Как губке, в куполе собора
Елей молитв и благодать
Акафистов, людского сора
Словесную больную муть.
Но эту страшную молитву –
Боялись, вслушиваясь в суть.
Глядели в глаз, слезой налитый,
Склер, треснувших фарфором в кровь.
Взгляд, как прицел, плевался ядом.
Теснил, ужасней всяких слов,
Сносил, как пух, стоявших рядом.
Они боялись пересечь
Скрещенье взгляда и иконы.
Пузырилась горячкой речь –
Молитвы, что не по канонам,
Не по уставу – от души
Сожжённой. Там метался слепо
Крик боли. Гнев вокруг тушил
Лампадки, свечи, факел неба.
Смущённо глядя из глазниц
Старинного иконостаса,
Сползала благость скорбных лиц.
И очи Яростного Спаса
Погасли, предсказав беду,
Судьба ей разминала плечи.
В ладони сплавились в одну
Сороковин седые свечи.