49.
Мне говорят, что непристойно
Через почтенную особу
Свои поклоны посылать.
И коль на воздухе бываешь,
С особой важной, что при власти,
Надеть же шляпу не моги.
А если вдруг тебе прикажут,
То прежде должен отказаться,
Когда ж напомнят и потом,
То должно здесь повиноваться.
Чем жить так, лучше утопиться?!
Как это глупо и смешно...
Коль ты приехал к господину,
Успел ему и поклониться,
К его супруге поспешай.
И здесь, читатель, средь гостиной –
Таков не писаный обычай –
Всех дам ты должен обойти
И к ручке каждой приложиться.
Целуя ручку, получаешь
От дам ответный поцелуй,
И чаще – в голову иль в щёку,
Когда обязанность такая.
Так, вновь пришедший, поступай!
Коль поздороваться хотелось,
То кавалер снимал перчатку,
Как руку правую тянуть.
А наши дамы, по-английски,
В перчатках руки подавали –
Мы целовали, всё равно.
А граф же руку, как дощечку –
Ладонь прямая, не сжимала, –
По большей части, подавал.
Тому, кто был ему отвратен,
Он подавал всего два пальца,
Иль указательный – один.
А был черёд за стол садиться,
То восседал наместник прямо,
И руки были на столе.
Бесспорно, глаз его орлиный
Здесь наблюдал за мной особо,
Как будто бунт устрою я.
Сверкал своими орденами,
Что грудь мундира украшали,
Как грозный бог войны сверкал.
А я устал от всех приличий,
От лести, фальши и намёков,
От нечистоплотности идей.
Вот только танцы... Что за прелесть.
Я слышу, вновь звучит мазурка
Среди пленительной степи.
Она пленяет нас простором
Что открывается пред взором,
И дарит счастье, хоть на день.
И это счастье – день свободы:
Покамест еду, я – свободен.
А как приеду – не взыщи?!
Ну, ладно, ладно, чёрт не выдаст,
Свинья не съест, и бросим кости
Мы на зелёное сукно,
Каким представилась сегодня
Среди спасительной природы
Моя печальная судьба.
А что же танцы? Да, мазурка...
Она была, как руководство
Для знатоков сердечных дел.
О, сколько сделано признаний
Под озорные ритмы танца,
Под звуки музыки живой.
Во время танца подходили
К прелестной даме кавалеры –
Из двух бы выбрать одного,
И здесь мазурка выявляла
Во время танца и беседы
Все свойства женщин и мужчин,
Чем привлекали бы друг друга.
Летела дама, словно птица,
Главу изящно повернув,
Через красивое плечо
Могла смотреть на кавалера,
И кавалера так манила
Непостижимость естества,
Что он едва держал порывы,
Хотя в движениях свобода
Была рабой в его руках…
Как будто бабочка, кружила
Его напудренная дама;
Она смеялась – ревновал.
Мазурка наша – цель влюблённых,
Душа собрания и бала
И вдохновенья два часа,
Что вручены самой судьбою
Своим избранникам на счастье,
И как задаток их любви.
Когда мазурка завершалась,
То, как река, перетекала
И в котильон и па-де-шаль.
О, котильон, вальс бесконечный,
Где шла фигура за фигурой,
И целовались он, она,
Поскольку бегали по залу,
Бывали в девичьей и в спальне,
И были долго в тишине...
Какая грация и лёгкость,
Парад изысканных движений –
Всё украшало котильон.
Так танцевал и мой Евгений,
С холодной Ольгой пред Татьяной,
И сам недавно танцевал,
А танцевал же я по воле,
Не как сторонники дендизма
С угрюмым видом и без слов.
Мои мазурки, котильоны –
Какие танцы роковые
Для неискушённых двух людей,
Что назывались как «женитьба»,
Поскольку пары пребывали,
Как будто в браке...