По Священной Земле, по Дороге Дорог,
Где в молитвы слагаются строфы,
Он, отстав от толпы, нелюдим, одинок,
Приближался к вершине Голгофы.
Было трудно идти. В раскалённом чаду
Каждый камень вздымался стеною.
Но стучало в висках: Я смогу. Я пройду. -
И слабели объятия зноя.
И, как только стезя показалась проста,
Вдруг прогнула хребет непомерность креста.
Он ревел, он метался в предсмертной тоске,
Словно зверь, замурованный в клетке,
Но цеплялся и полз, на бесстрастном песке
Оставляя кровавые метки.
Поседевшие пряди свисали с лица.
Бич терзал занемелые руки.
Он не помнил себя. Он не понял конца
Этой нечеловеческой муки!
А когда, возвращаясь, у Яффских ворот
Задержался на шаткой ступени,
Богомолка, зажавши ладонями рот,
Опустилась пред ним на колени.