Я её не зову.
Просто живу в её всевластье —
вот она наяву,
вот она в вещих снах.
Смерть обрывает звук,
но обрамляет скорбь и счастье,
и оставляет жить в веках.
В мире заведено
не унывать до крайней грани,
и прорастать сквозь прошлый тлен.
Но за окном темно,
и от ночной зари до ранней
в сердце звучит её рефрен.
Мне никого не жаль.
Мне ничего не надо больше,
всё, что достойно жить — живёт.
В сердце моём печаль
не потому, что стало горше,
а потому, что, как-то, вот…