Я остался в двадцатом веке,
двадцать первый не мой, не наш.
В нем невольно темнеют веки
и открытий тяжел багаж.
В нем и память, проста и свята,
по далеким краям ведет,
где затихли у круч ребята,
и лежит в перекрестном взвод!
И, рассвету с любовью вторя
и волнением верным став,
нестесненной волной над морем,
ты восходишь главой из глав...
В нем с заботой о человеке,
дни теснятся, познав кураж.
Я остался в двадцатом веке,
он до боли и мой и наш...