Мы замеряли шагом каждый миг
тяжелого, как камень, разговора.
И в круг раздора нашего проник
вот этот вяз, как бы отмычкой вора.
Иль просто был свидетелем немым.
И рядом с ним мы на скамью присели,
чтоб в отраженьях глаз твоих, как дым,
плыла листва и сумрачные ели.
Чтобы в меня торжественностью строф
твоя фигура строгая проникла.
Герои вечно ищут катастроф,
как Цезарь – Брута, а Геракл – тунику.
Когда любовь на шатком рубеже
и только сам решаешь: или – или,
вдруг угрызенья совести в душе
проснутся, что на время затаились.
Вот так застрянут крошки табака
в углах карманов, свалятся в канавку.
Их не достать, не выудить, пока
не вывернешь карманы наизнанку.
Вот так и души вывернем вдвоем.
Не смолкнешь ты, покамест постепенно
моя рука не ляжет на твое
открытое прохладное колено.
Тяжелый разговор. В который раз!
И как он долго будет длиться, кстати?
До новых слез. До старых нежных фраз.
И до знакомых близостью объятий.