Литва, УкрАина и Польша
считали, кто убил нас больше.
- Миллионов шесть в подземном мире?
- Не может быть, там лишь четыре!
Стреляй, Европа, и насилуй,
убийц карманы и могилы
“иуд” телами, их детей,
зубами стариков набей!
Какое там могилы! Прямо
вставали с крестиком у ямы
и бабушкины серьги, кольца
с детей снимали богомольцы.
Вопрос, который был непрост,
решало слово Холокост.
Часы Хрустальной ночи долги,
на улицах сердец осколки
текли по гетто ручейками,
а те в моря и, между нами,
сам чёрт вселился в синагогу,
повесив крест с прибитым богом.
Объятья богу распростёр,
когда вели нас на костёр.
Господь всё видел, он не фраер
и наградил вас “красным раем”.
Добрее всех аллах в пустыне,
ислам зелёный дал. Отныне,
аллах - великий диагност,
лечить вас будет холокост.
Европа гнётся и в мечетях
уже играют её дети
и Евы бредят не Эдемом,
а излучают блуд в гаремах.
Им прикрывает тряпкой лица
и бьёт их лбом, тот кто молиться
зовёт не по любви - за страх,
великий бог, акбар аллах!
Литва, УкрАина и Польша
считали, кто убил нас больше,
лет двести, в столбик, в чипах, бегло,
надгробьями мостя путь в пекло.
Могилы предков были срыты,
но имена их не забыты.
О них мы память берегли,
пригоршню сохранив земли.
Года Хрустальной ночи долги,
но верили: скорей в ермолке
войдёт в мечеть с ножом обида,
чем потеряем Град Давида.
Земля Богов, - здесь всё клочками.
Ветра пустыни точат камень,
что у меня лежит на сердце
и никуда от слёз не деться.
В пригоршнях слёзы сохранив,
я корни напою олив.