В полутьме за бетонною стенкой
Ожила вдруг соседа гармонь:
То запрыгает вдруг леткой-енкой,
То завьет, как в печурке огонь.
То закружится вальсом случайным,
То прощаньем славянки всплакнет,
Разделяя печали хозяина
И души беспокойной полет.
Он не играет фуги в филармонии,
Не ходит ни в театр, ни в музей.
Он в трениках лабает на гармони
На кухне для подружек и друзей.
Не знает он диезов и бемолей
И на бекары, в общем-то, плевать.
Он в музыкальной не учился школе,
Но хромки два ряда ему подстать.
А бродяги на кухне в партере
То и дело пускают слезу.
Загремели опять батареи –
Пробудились соседи внизу.
А гармонь непослушная звонко
Заливает любимый фокстрот.
И улыбка до пятой коронки
Тянет старый соседовский рот.
Носок потерт, и с тапок лезут пальцы,
В зубах дымится козия нога.
Без нот лабает марши он и вальсы
В хрущевских однокомнатных стенах.
А в чугунке картошечка с тушенкой,
И в животе с портвейна горячо.
Он рвет меха у старой Шуйской хромки
Размашистым и жилистым плечом.