Она пушистая, без ног,
Но не догнать при этом,
Из бархата её лицо
Коричневатым цветом.
Живёт в траве, ползёт на сук
И на него похожа,
С него, одета в лучший плюш,
Попала на прохожего.
Но это летом, от ветров,
Когда другие – в щёлки,
Добудет из дамаста дом,
Изысканная, в шёлке.
Весною – дам нарядней –
На каждое плечо
Перо большое, вряд ли
Узнаете её.
Людьми зовётся гусеницей,
А мной… кто я такая,
Чтоб я раскрыла бабочки
Прелестнейшую тайну?
Emily Dckinson
173
A fuzzy fellow, without feet,
Yet doth exceeding run!
Of velvet, is his Countenance,
And his Complexion, dun!
Sometime, he dwelleth in the grass!
Sometime, upon a bough,
From which he doth descend in plush
Upon the Passer-by!
All this in summer.
But when winds alarm the Forest Folk,
He taketh Damask Residence –
And struts in sewing silk!
Then, finer than a Lady,
Emerges in the spring!
A Feather on each shoulder!
You'd scarce recognize him!
By Men, yclept Caterpillar!
By me! But who am I,
To tell the pretty secret
Of the Butterfly!
Юрий Сквирский:
Пушистая, без ног,
Но не догнать.
Из бархата ее лицо
Серовато-коричневатого цвета.
То она живет в траве.
То на суке,
С которого спускается в своем плюше
На прохожего.
Все это летом.
А когда ветра напугают лесной народ,
Она найдет жилье из дамаста
И будет красоваться в изысканных шелках.
Потом наряднее леди
Выйдет весной.
Перо на каждом плече!
Едва ли вы узнаете ее.
Именуется людьми гусеницей.
А мной... Но кто я такая,
Чтобы раскрывать прелестную тайну
Бабочки?