Стою у края черной бездны,
Вперя свой взор во тьму глубин,
Как иудеи в Книгу Ездры,
Вернувшиеся в Иерусалим.
Одна лишь разница меж нами,
Что я взираю Книгу Рун,
Запечатленную на камне
Сакральным Камом в ночь без лун.
И пусть ни зги глазам не видно,
Ушам зато приспелся Знак,
Берсерком грянулся чтоб в зыбность,
Вонзив в аорту предков стяг.
Иль Птицей стал чтоб или камнем
Возлёг холодным в бездны дно.
Иль онемел как бездыханный,
Иль песнью взвил веретено.
Впервой мне что ли низвергаться,
Иль воспарю иль стану труп,
Устал уже я воскрешаться,
Пройдя чрез тыщи чёрных труб.
Да, эта глубь всем безднам бездна!
Как аллигатора как пасть,
Но в ней и шанс на вскрик победный,
Берсерчьим выдохам что в масть.
А потому мне надо ринуть
И грудь свою о тьму вспороть,
Тем самым тьмы уста раздвинув,
От рос последних спить щепоть.
Ну, где моя не пропадала,
Без разниц мне где верх, где низ,
И там, и там поёт кресало,
Творящий зноев Парадиз.
Один лишь шаг от края бездны
И тьма глубин мне взрежет ухо.
Как иудей внимает Ездре,
Так руны тюрка сердца слуху.
И будет то, что суждено,
Или объятья звёзд в небесьях,
Иль глухонемое бездны дно...
/Альбатрос/