В деревне Ольховка во дворе четырехлетней начальной школы поселилось привидение. Первым заметил его хромой семидесятилетний колхозный сторож дед Федоркин.
Дело было так. Подперев дрючком на всякий случай дверь охраняемого им "объекта", закрытого на большой амбарный замок, и отдав строгое приказание верной Жучке "стеречь и глаз не спущать", дед заковылял напрямик через школьный двор домой. По случаю субботнего вечера он мечтал попариться в соседской баньке, и, получив от своей супружницы Егоровны кружечку браги, вздремнуть спокойно ми¬нут шестьсот.
Проходя мимо бревенчатого школьного здания, дед услышал странные звуки.
Со стороны чердачного окошка раздавались жалобные нечеловеческие стоны,
тяжелые вздохи, сменяющиеся противным воем.
"Свят, свят",- закрестился дед Федоркин и прибавил шагу. Что-то неземное пронеслось над головой, обдало его жутким холодом и скрылось с дедовой старой шапкой в полумраке осеннего вечера.
Федоркин был не из храброго десятка. Он почувствовал, что оставшиеся волосы его поднимаются дыбом. А стоны сзади продолжались. Дед припустил по лужам во всю мочь и, задыхаясь, падая, ворвался в свою xaтy, отпихнув удивленную Егоровну. После баньки, разомлев от тепла и бражки, дед решил, что ему все это приснилось. Но тут как раз Егоровна натолкнулась на его грязные телогрейку и галифе, хватилась шапки, и дед Федоркин не только уверовал в при¬видения, но и решил, что жена его натуральная ведьма.
В понедельник утром дед поплелся на на¬ряд в колхозную контору. Дождавшись, когда все основные вопросы были решены, и народ разошелся, он обратился
к председателю:
- Вишь, Петрович, нечистая сила, это самое, у нас завелась, растуды ее в корень,- пытался объяснить дед.- Шапку у меня стибрила. Я на пост иду, а она шапку схватила, едри ее, взвыла и унеслась. Председатель хорошо знал привычки Федоркина, сторожевая должность которого была скорее почетной, чем нужной колхозу.
Не раз, объезжая на легкой двуколке колхозные владения, он заставал деда мирно спящим у охраняемого объекта, а то и вовсе натыкался лишь на лохматую злую Жучку.
На заслуженный отдых дед идти не хотел, силой и мощью не славился. Работать ему было тяжело, а вот дремал у склада и трепал языком он с удовольствием.
- Иди, иди отсюда, дед, не мешай работать. Перепарился, видно, вот кошмары всю ночь и снились,- сказал счетовод Егор Карпович, вежливо выпроваживая деда Федоркина из конторы. Тот обиженно махнул рукой и поплелся по деревне, время от вре¬мени останавливаясь и рассказывая всем встречным-поперечным эту жуткую историю.
Перед уроками первоклассники Ванечкины, близнецы и отчаянные футболисты, нашли дедову шапку у дыры в школьном заборе и принялись гонять ее по двору. Второгодник со стажем Яшка Вахромеев, увидев знакомый головной убор своего соседа, (такой растрепанной шапки в деревне ни у кого не было, да и носить ее Федоркин начинал первым - лысина мерзла), отобрал "мяч" у близнецов, погрозив им кулаком. Этот аргумент был увесистым, так как Яшка в каждом классе оставался на второй год и намного перерос даже своих одноклассников.
После школы, отдав шапку деду Федоркину и выслушав вместо награды изрядно приукрашенную историю о нечистой силе, Яшка задумался.
Школу он не любил, уроки отбывал как каторжные работы. Сложные премудрости вроде умножения и деления столбиком никак не хотели укладываться в его голове. На уроках, правда, он не баловался, а мечтал с отсутствующим видом.
О том, чтобы лето не кончалось, или о том, чтобы школа вдруг провалилась или сгорела без вреда для деревни.
Все свободное время Яшка проводил возле колхозных коней. Дома знали, что если Яшки нет долго, то он где-нибудь около конюха Авдея. А если несколько дней Яшка не появлялся на уроках, то его учительница, пожилая и одинокая Евдокия Семеновна, после школы шла прямо на конюшню и находила там своего непутевого ученика силами или скребницей в руках, уставшего и счастливого. Отец и мать давно махнули на Яшку рукой и учиться его заставляли только из уважения к учительнице.
Услышав о привидении, Яшка, по характеру человек деловитый, решил провести разведку. Вечером,когда начинало темнеть, прихватив отцов фонарик и толстую веревку с якорем-кошкой, которой мать доставала из колодца упущенное ведро, Яшка двинулся к школе. Забросив кошку в чердачное окно со стороны леса и надежно закрепив веревку, он поплевал на ладони и полез наверх. Отпихнув ногой лежавшую на пути разбитую бутылку, Яшка протиснулся в узенькое окно.
На чердаке было темно и тихо. Посветив вокруг себя, парнишка увидел бесформенные застывшие комочки на стропилах. "Летучие мыши",- догадался он
Потревоженные летуны срывались со своих мест, носились вокруг Яшки, вылетали из окошка. Полет их был бесшумным и страшноватым.
Вахромеев пригнулся и пополз по чердаку дальше. Вдруг он увидел узенькую полоску света, очерчивающую квадратное отверстие люка в потолке. Приглядевшись, Яшка понял, что это в его классе уборщица домывает пол. Тихонько отползая назад, он услышал странные звуки. Кто-то подвывал в чердачном окне так, что мурашки рассыпались по спине.
Трусом Вахромеев никогда не был. Прислушавшись, он понял, что звуки доносятся из горлышка разбитой бутылки. Если бы Яшка был грамотнее, он бы воскликнул "Эврика!"
Блестящая мысль мелькнула у него в голове. Он понял, как устроить лишнюю недельку развлечений.
Наутро, когда уборщица тетя Клава открыла школьную дверь, первоклассники, забежав в свой класс, застыли от удивления. Странные белые следы кружили по всему классу, ясно были видны на темно-коричневой доске и на партах. Несколько парт стояло на боку, а за учительским столом сидел гипсовый скелет, положив белый череп на скрещенные руки. Громко от ветра хлопнула форточка. С визгом и воплями первоклашки бросились вон из школы и, вылетев на крыльцо, разбежались по двору.
Забежав за угол, братья Ванечкины внезапно остановились. Жуткие стоны и вопли неслись откуда-то сверху. Натыкаясь на товарищей, близнецы помчались обратно, отчаянно подвывая. Паника росла и ширилась. Послушав братьев, завизжали и девчонки постарше. Заходить в школу никто больше не решился. Даже тетя Клава, перекрестившись на всякий случай и пробормотав: "Свят, свят", в класс не вошла, а встала у двери с метелкой, как часовой.
Шум и гам прекратился, когда в школьном дворе появилась Евдокия Семеновна.
Ее привычно строгое и лишь немного удивленное лицо подействовало успокаивающе. Сначала девчонки, а потом и остальные школьники собрались вокруг учительницы и наперебой принялись рассказывать, какого ужаса натерпелись. Самые впечатлительные утверждали, будто видели, как гулял по классу, щелкая зубами, скелет, как уселся он за стол, увидев ребят.
Учительница явно не боялась скелета. Из осенних туч выглянуло солнце, утих ветер. Угомонилась детвора. Евдокия Семеновна с тетей Клавой зашли в школу, минут через десять позвали ребят. Ничто в классе не напоминало об утреннем происшествии, только уроки начались позже обычного. Яшка, как обычно, явился к третьему уроку и с деланным удивлением слушал рассказы своих малолетних одноклассников.
Расследование, проведенное на большой перемене, ничего не дало. Неподдельный испуг в глазах показывал полную непричастность всех присутствующих к утренним событиям.
У Яшки было железное алиби: ночевал он, как обычно, на конюшне у деда Авдея, а с утра вычистил председательскую пару коней.
На другой день скелета и белых следов в классе не было. Следы были черные. Маленькие лапки будто бегали дорожкой от печной дверки по коридору, вбегали в классы, прыгали на парты. Четкие сажевые отпечатки исчезали в другой печке. Цветы на подоконнике лежали на боку. На влажной земле отчетливо видны были небольшие, похожие на кошачьи, следы, а черные шерстинки развевались на поникших листьях.
- Анчутки бегали,- зашептались испуганно девочки, вспоминая рассказы бабушек
про маленьких печных чертенят-анчуток.
- Батюшку нужно позвать, пусть молитву прочтет, предложила верующая втихомолку тетя Клава.
- Что вы, Клавдия Сидоровна, с ума сошли, что ли? Разберемся и без попа,- вытирая следы на подоконнике мокрой тряпкой, сказала молоденькая практикантка.
В четверг что-то жутко выло, хлопали оглушительно форточки, а после большой перемены перестали писать чернила во всех "непроливашках". Они оставляли на бумаге еле заметные штрихи. Пришлось весь урок работать мелом на доске.
В пятницу с утра классные доски заблестели. Мел скользил по ним, не оставляя никаких следов.
Вечером состоялось родительское собрание. В связи с происходящими событиями приглашены были только отцы. Многие из них были в школе последний раз, когда учились сами. Сняв шапки, мужчины неловко усаживались за тесные парты, тихонько переговаривались, порывались достать махорку и свернуть козью ножку. Но, вспомнив, где они, только тяжело вздыхали.
Евдокия Семеновна сделала доклад. В прениях выступили отцы самых озорных мальчишек, пообещав принять срочные меры и
а) оторвать головы,
б) руки, ноги повыдергивать,
в) накормить березовой кашей,
г) и просто выпороть, а потом разобраться.
Но Евдокия Семеновна предложила начать разбираться, не откладывая.
После собрания двое отцов помоложе заняли удобные позиции у двух противоположных углов школьного здания и решили дождаться "диверсанта".
В школьном дворе наступила тишина. Только отдаленный лай собак постепенно стихал по улицам за возвращавшимися с собрания мужиками.
Наконец, на перелазе со стороны конюшни мелькнула в темноте ловкая мальчишечья фигура. Остановившись почти рядом со старшим Ванечкиным,парнишка забросил веревку в чердачное окно, и, сбросив ватник, проворно забрался наверх.
Очевидно было, что хозяин ватника вернется тем же путем. Оба отца неслышно подошли к оставленной веревке. На чердаке было тихо. Только что-то позвякивало, порой скрипело, а в окнах иногда вспыхивал слабый огонек.
Наконец, скрипы и шорохи двинулись обратно, и прыгнувший из окна "диверсант' угодил прямо в нежные объятия поджидавших внизу отцов. Конечно, это был Яшка.
На "допросе" в комнатке Евдокии Семеновны он отпираться от своих проделок не стал, но и не раскаялся.
- Скучно в школе-то,- пробурчал он,- пять лет сижу, а толку что? Читать, писать умею и хватит. Коней запрягать – институтов не надо!
Евдокия Семеновна махнула рукой и отправила Яшку домой. Решив для себя наутро поговорить о том, как пристроить парнишку на работу в конюшню на законных основаниях, она села проверять тетради. И только открыв Яшкину, она вспомнила, что не узнала, какой сюрприз приготовил мальчишка на следующее утро.
А утро было погожее, тихое. Перед занятиями Ванечкин-отец, сбросив с чердака старое совиное гнездо и бутылочные горлышки, приколотил огромными гвоздями крышку люка в потолке и забил лаз на чердак, оставив окошечко для летучих мышей.
Дед Федоркин, "случайно" оказавшись неподалеку, расшвырял гнездо ногами по двору и, приосанившись, поправив на голове шапку, сказал: - Знай наших, едрена вошь-.
Уроки начались как обычно. И вдруг рабочую тишину школьного утра прорезал пронзительный визг и грохот.
Распахнув дверь в соседний класс, Евдокия Семеновна увидела посреди класса на стуле городскую практикантку, визжавшую с закрытыми глазами громче паровозного гудка. Из упавшего на пол ящика стола продолжали разбегаться по классу мыши.
Это был последний сюрприз Яшки Вахромеева, второгодника и изобретателя школьных приключений.
иллюстрация из интернета.