«Мудрее всего – время, ибо оно раскрывает всё»
(Фалес)
Дорога возле Припяти мертва,
и аист над колодцем в спячке замер.
Трава, лишённая живого естества,
проходит генетический экзамен.
Дорожный указатель стрелкой вниз:
«Чернобыль, 5 км» – почти что рядом…
Бесшумная война: нет выстрелов, нет гильз,
но всё, как будто взорвано снарядом.
Две ящерицы спрятались в камнях
(тут раньше был вагончик для охраны).
Какому голосу рептильный разум внял
не покидать пределы переправы?
Дорога, ты зачем ведёшь сюда,
где небо обезбожилось, озлилось,
где лиходейкой стала вешняя вода,
а в церкви шастает амёба-сырость!
Царапал горло мне горчичный дым,
идущий из трубы убогой хаты,
и тот единственный в селе старик Максим
казался терракотовым солдатом.
У времени сомнений нет ни в чём,
оно – огромные глаза планеты,
но я его сравнил бы нынче с палачом,
с глухим слепцом, не видящим предметы.
Вдоль переправы надписи гласят:
«Шлагбаум! Зона радио-распада!».
– ЗдорОво, дед! Вернуть бы прошлое назад.
– Назад? Бог весть! А может – и не надо...
Мы жили и не ведали беды,
народу было, как селёдок в бочке.
Мне тоже думалось, что атом не вредит,
а вот, шарахнул – и реактор в клочья.
И судьбы в клочья! Что не говори,
а страху нахватались поначалу.
Теперь всё улеглось, и даже комары
уже не те – не зверствуют ночами.
Не долог час: хозяйство завелось,
не велико, но всё же – не безлюдье,
живут у деда два кота и пришлый пёс
и как-то мирят в тесной халабуде.
– Дед, слышишь, может что-нибудь помочь?
– Да есть маленько…Клёны снять бы с крыши.
Пересадить бы их, да нет хороших почв,
здесь даже человеку трудно выжить.
«Чернобыль» – указатель стрелкой вниз,
вдоль переправы поросль: вербы, липы…
Так хочется воскликнуть: «Жизнь, вернись!»,
но молча катит воды речка Припять.