Вы когда-нибудь видели пробудившуюся зимним утром вокзальную площадь?
Накрытая дымкой сизого морозного марева, она медленно потягивается в небо раскинутыми усиками фонарей. Шлейф аспидно-пепельного дыма клубами пролетает над голубым трамваем, сыплющим оранжево-фиолетовые искры в слегка порозовевшее небо – жарко тлеющие угли в недавно погасшем костре. Рогатый огнедышащий дребезжащий демон делает по ещё сонной площади широкий неторопливый круг, словно заклиная появление широкого же матово-алеющего круга в серо заволоченном небе. В терпеливом деловитом ожидании дымят выхлопами автомобили, с высоты кажущиеся игрушечными, как модельки из детства. Три киоска, как три толстяка из известной сказки, высокомерно надулись блестящими полукружиями крыш, словно желая выплюнуть на площадь все свои товары. Перед ними один за другим останавливаются полосатые автобусы, забирающие нерадивых покупателей прочь от ларьков в разные концы города этим ранним утром, чтобы вечером привезти назад, в скрежет рельсов, в ворчание двигателей, в суету и шум городского вокзала. Люди, будто кукольные, мелко семеня, петляя меж машин, снуют во все стороны торопливыми муравьями. Смотришь, смотришь пристально на эти струящиеся потоки движений – и вдруг увидишь сложный удивительный танец: в кружении грохочущих трамваем, в веренице ревущих автобусов, в мелькании людей и машин, в арабесках извивающегося прозрачного дыма. Только стела с часами напротив нового здания вокзала трёхчастной бетонной стрелой стремится в бежевое небо, где, словно циферблат без стрелок, мерно сияет взошедшее над городом солнце.