Да, я был когда-то беспутный бес, беспристрастный кутёжник, сказочник, балагур! И не считать мне количества средств, что мной было вложено в пьяный сумбур. Да, я был самодур, что не слышал ни клятв, ни признаний, что даровал мне Амур, а все мои былые женщины – не более чем кладезь курв, меня интересовало лишь обнажение их натур,
А после бурная ночь и перекур.
Да, это сейчас я бесконечно мудр, это сейчас я остепенился, да покрылся пылью, как старый партитур. Сейчас я не вожу в гости пьяных, нахальных дур, щеки которых от моих признаний покрывал пурпур, а внутри меня возвеличивалась периферия бурь
От того, что я посмел заплыть за её буй.
Эх, время, когда я был голодранец и Оболдуй, с сонмами кокетливых признаний, желаний, страданий, скитаний, сопереживаний, покаяний, прощаний, исканий, на периферии открытий, вне бездны тайных знаний, лишь с инстинктом помутнения сознаний,
Вертеп памяти о былых перверсиях душу изъел мне, как коршун, алчущий пыток и состязаний. Эх, время, за то, чтобы тебя повторить, я бы отдал всё нажитое состояние! Оковы молодости, мне мил Ваш плен и ваше обаяние!
Вернуть бы время, когда мы в стельку пьяные брели по закоулкам, окаянные, в преддверии первых нежных свиданий и нам так чуждо было увядание.
Да, я был когда-то беспутный бес, беспристрастный кутёжник, сказочник, балагур! И я был счастливым подонком,пьянющим изучал иерархию мирозданческих структур, а после придавался ночи любви с первой встречной. Я грудью пробивал пики амбразур. Я был полностью, даже порой, я был «через чур»!
Да, это сейчас я бесконечно мудр, это сейчас я остепенился, да покрылся пылью, как старый партитур.
Но порой так и хочется взять косяк, да поговорить с Господом, о том, что я болван и босяк, кутила, дурак, душой я ребёнок, сердцем – маньяк. И вот сижу я, старый муд*к, да не кому руки подать, да стакана водки. И вот сижу я, песни горланю во всю глотку, ибо, кроме себя самого петь мне не кому, думаю о сути, за секунду до вечности, тороплюсь сыскать ответ
О смысле пути. И о том, куда привёл меня этот бесконечный вертеп. Никто не бежал мне во след, никто даже рядом не шёл, никого не обрёл я в суете сует. И теперь я, покрывшийся плесенью, старый аскет, и все тяжбы одиночества не снесёт мой хребет. Спрашиваю «Кто я?» у Бога, а ведь и Бога то у меня нет…
Я несуществующий вовсе, никем не обретён и не воспет. За секунду до вечности былому счастью шлю привет.