Национальных распрей злые трещины,
Без искорки небесного тепла…
Был дядя мой женат на русской женщине,
Которую семья не приняла.
Давно не вижу фотографий в рамочке,
Но помню всю родню наперечёт.
На тётю Клаву указала мамочка
И молвила:
- А это тётя чёрт.
Не знаю, почему враждебность в голосе,
Ведь мамочка моя добрее всех,
И у меня лежит пятно на совести,
Я замолить пытаюсь прежний грех.
Была вражда, неверное, неправою,
Но вскоре наступила тишина.
Когда убили дядю под Варшавою,
То тётя Клава плакала одна.
- Могли бы породнится с Михельсонами,
А эта Клавка влезла без любви!
Она, в сиротстве горестном рождённая,
Не обрела ни счастья, ни семьи.
Мне снится жизнь с её пустыми бедами,
С улыбкой вечной грусти на устах.
Я думаю о женщине неведомой,
Безжалостно ушедшей в пыль и прах.
Какая-то усталая пророчица
Нашёптывает позднюю любовь.
И обогреть её вдогонку хочется,
И понимаю всю ненужность слов.
Рафаэль-Мендель
9 июля 2016 г.