Дух пыхтеньем сосудов
смирился с одиночеством,
в растущем скрипе мебели,
как зрение, расплывшись по строке.
В потёмках апрельского вечера,
выкриках нерешённого быта,
где никчёмность не лечится
и утрачен навек смысл.
Сердце задыхается молчаньем,
необитаемым стал мир.
Даже руины разрушаются,
сверлит сирен визг!
Корабль куда-то погружается,
издырявленный временем кривым.
И невозможно здесь оставаться,
как и невозможно уйти.