До угла дойду и сяду,
Слабость, обморочная муть.
Путь пешком по Ленинграду,
Ежедневный, трудный путь.
Зимний город наш блокадный
Будто вымер весь уже,
Лишь бомбёжек звук надсадный,
Вой пике на вираже.
Планомерно, пунктуально,
За налётом вновь налёт,
А то снарядами бьют дальне,
Потеряли смертям счёт.
Каждый день артобстрелы,
Нет у фрицев выходных,
Ищут нас в свои прицелы,
Бьют и так в едва живых.
Мгла над городом нависла,
Сумрак гасит дневной свет,
Календарь считает числа,
Но конца мучениям нет.
Вверх зенитные разрывы,
Над пожарами дымы.
Как ещё мы только живы,
Средь блокадной этой мглы?
Но меня не удивляет,
Сердце – гулкий метроном,
Всё удары замедляет,
Таща тело в смертный сон.
Всё смешалось быль и небыль,
Всё смешалось явь и бред,
Я, как – будто, тонкий стебель,
Что скосил косою дед.
Им под корень подрублённый,
Лишь листочками взмахнул
И лечу в провал бездонный…
На ходу идя заснул.
Мозг очнулся в то мгновенье,
Не упал, пока стою,
Продолжается движенье,
Топчут ноги колею.
Всё уже мне безразлично,
Тихий путь за шагом шаг.
Смерть кругом давно привычна,
Как мороз, голод и мрак.
Занесённые снегами
Лежат трупы на пути,
Меж громадами – домами,
Те, кто не смогли дойти.
Вон кулак торчит из снега,
Вон в ботиночке нога,
Смерть свалила человека,
Да и мне лишь два шага.
Два шага всего осталось,
А потом сползу в сугроб,
Два шага – такая малость,
Как пара стихотворных строк.
Но иду, есть значит силы
Хоть шагов ещё на пять.
Напрягаю мышцы – жилы,
Значит есть что напрягать.
Сколько сил есть в человеке?
Где предел, что жизнь даёт?
Нитью след на белом снеге
Всё ещё за мной ползёт.
Спотыкаюсь, спотыкаюсь,
Всё трудней вперёд шагать,
О решётку опираюсь,
Упаду – уже не встать.
Всё плывёт перед глазами,
Кружат шестерни круги,
Словно тачка с кирпичами
Тяжесть медленной ноги.
До угла дошёл шатаясь,
Жизнь свалиться не дала,
И побрёл, как тень качаясь,
До соседнего угла. Июль 2016 года.