Это дело важно мне
по-любому сейчас!
Мне кажется
в замочной скважине
живёт днём и ночью глаз.
Что он там делает.
Уж не обалдел ли я? Нет!
И это не паранойя,
это что-то совсем другое.
Этот глаз-одиночка
не рот, на который накинешь платочек,
не рука, не нога -
не способен он, скажем,
надавать мне по почкам,
или даже намять мне бока.
Он всего лишь глядит.
Он один, один,
Но неприятно, как ни крути!
У меня безделие -
он глядит!
У меня похмелье -
он глядит!
Будто здесь бордель открыт -
Он глядит! Глядит!
Всё в книжечку записывает,
вот!
Как он живёт?
Вряд ли он ест и пьёт.
Что его ждёт?
Он всё глядит, глядит!
Есть замочная скважина.
Уважительная причина.
Нет для него
других составных частей дверей.
Он живёт моей жизнью,
не имея своей.
Он живёт моей жизнью,
не имея своей!
За моей спиной,
в моём унитазе,
даже в моих мечтах и фантазиях -
этот глаз.
Я открываю рот,
встаю на ноги,
взлетаю и падаю,
встречаюсь, прощаюсь,
грущу и радуюсь.
А он глядит, глядит!
Я проигрываю, побеждаю,
умираю, рождаюсь,
напиваюсь вдрызг.
Он глядит, глядит!
И вряд ли он вымрет как вид.
Эти встречи чаще, чем с родным отцом.
Но почему только глаз?
Куда же делось остальное лицо?
...И вокруг всех нас
десятки излишне внимательных глаз.
Как будто раскрытые настежь
дверь и окно.
Все глядят, глядят.
Для них словно экстаз.
Камера, экран, всё включено!
И все глядят, глядят.
Оптический сдвиг сознания масс...
Тысячи глаз...
Миллионы глаз...