Я странствующий рыцарь или шут,
Или король, еще не знаю точно,
Играю, может быть, чужую роль,
В ненужной пьесе днем и поздней ночью,
Все это словно выдуманный сон,
А в нем интриги, подлость и обманы.
И куртизанки окружают трон,
Трагедий героини и романов.
Звон шпаги, шелест юбок и чулок,
Когда спускается на город вечер,
Читает кто пролог, кто некролог,
Кто зажигает, а кто гасит свечи.
Пустынных улиц темные углы,
Пугают задержавшихся прохожих,
Ведь жизнь всегда - на острие иглы,
Когда вокруг тебя такие рожи.
Я вижу замок, чей-то стол и трон,
Там пьют вино хозяева и гости,
И даму, помню был в нее влюблен,
Но вот не помню, что случилось после.
Кто я теперь? Где должен я присесть?
Не вижу места у стола большого,
Узнают ли меня? Дадут поесть?
Или голодным закуют в оковы?
Быть может, трон когда-то был моим?
А может, я смешил его владельца?
Так кто же я? И что случилось с ним?
Мне нужно вспомнить все и оглядеться.
Назад нельзя. На улице темно,
Я лучше подожду еще немного,
Они едят и пьют уже давно,
Я спрячусь за камином у порога.
А за столом в то время не спеша,
Шел разговор среди гостей почтенных,
И ни одна заблудшая душа
Проникнуть не должна за эти стены.
- Как хорошо, что мы теперь одни,
Давайте выпьем нынче за удачу!
И пусть настанут ожиданья дни,
И пусть враги теперь дрожат и плачут! -
Так говорил довольно важный гость,
Он в бороде лицо свое укутал,
В одной руке держал большую кость,
Бокал в другой, как бы не перепутал.
Все засмеялись. Промолчал лишь я.
Тот с бородой довольно громко крякнул,
И выпив все, зачавкал как свинья,
И о тарелку костью громко брякнул.
Я есть хочу. И выпить был бы рад.
Но вдруг подумал - это же не свита,
А просто необычный маскарад,
Собравшийся у одного корыта.
Вон там козел, пытается сказать,
О чем-то блеклой серенькой овечке,
А там упоминают чью-то мать,
Не разобрать мне это из-за печки.
Вдруг ужас охватил мой ум и взор,
Тут явно свора грешников и блудниц.
Бомонд напоминает скотный двор,
А что же ждать от площадей и улиц?
О Боже мой! Спусти свой гнев с небес,
Вселился в эту смутную эпоху,
Какой-то ране не знакомый бес,
И превратил порядок в суматоху.
И эти твари, в дорогом хлеву,
Решают ,что и как случится дальше,
Я это нынче вижу наяву,
Рассадник мракобесия и фальши.
Меж тем пьянели за большим столом:
«Шута сюда, мы требуем веселья!»
И выбежал сейчас же лысый гном,
И прочитал свое стихотворенье.
«Король ушел, да здравствует король!
Мы снимем маски и раскроем лица,
И самую ужаснейшую роль,
Сыграем ради собственных амбиций!
Посеем ложь, разврат и суету,
Тех, кто не с нами, высмеем и даже
На площади представим наготу,
Тех, кто посмел перечить нам однажды.
Их прикуем к позорному столбу,
Сорвем одежды и измажем грязью,
Пусть пьяный люд решает их судьбы,
Всех правдолюбцев сделаем мы мразью.
Когда их опозорят и порвут,
Забьют камнями, выколют зеницы,
Из памяти немедленно сотрут
Их речи, книги, и конечно, лица!»
Вот это шут, ну прямо генерал!
Стол зашумел и радостно захрюкал
Я видел этот радостный кошмар,
И слышал неестественные звуки.
- Да здравствует свободная любовь!-
Кричала дама с пышными боками,
К щекам молочным подступила кровь,
И обнималась сальными руками.
Сосед, отставив в сторону мосол,
Был рад такому явному позыву,
И завалил ее на длинный стол,
Под крики и похабные призывы.
В другом углу пел карлик без штанов,
И вызывая хохот белым задом,
Он шепелявил песенку без слов,
И слушатели были очень рады.
Мне показалось, что с рогами черт
Маячил где-то среди этих тварей,
Хвостом вилял у потных пьяных морд,
И ручками по разным чашкам шарил.
Такой банкет не описать пером,
Неужто, скоро будет конец света?
Ведь за столом, накрытым серебром,
Собрались упыри со всей планеты.
Они сморкались громко в кружева,
И пили тут же дорогие вина,
Бросали в печь и книги, и дрова-
Такая вот убогая картина.
Меж тем гулянка близилась к концу,
Уже сожрали, выпили прилично,
Старуха лезла к пьяному юнцу,
И целовались карлики публично.
Уже не мог я думать о еде,
Проник за печку тошнотворный запах,
И по всему понятно - быть беде,
Власть оказалась в чьих-то грязных лапах.
Меж тем огонь свечи достиг листа,
Его небрежно кто-то рядом бросил,
И поменялся общий вид холста,
Добавив ярких красок в эту осень.
Огонь ел скатерть на краю стола,
Его толпа еще не замечала,
И танцевала пьяно - вот дела,
Я понял - можно все начать сначала.
Покинув свой приют без лишних слов,
Я дверь стальную прислонил плотнее,
Закрыл огромный кованый засов,
Закрыл на ключ, да и бежать скорее.
Я убегал от замка со всех ног,
И пламя освещало мне дорогу,
Читает кто пролог, кто некролог,
Не ведая фатального итога.