***
О. К.
Это я не ко времени, ибо теченье всегда жестоко…
Но движенье потока в сторону твоего Востока
обнадёживает как оседлость дома в стране кочевья,
где остались мне только тома, да ещё деревья.
Даже в худшие годы, мой друг, но в ясную пору,
они смыслом меня живили, давали опору
в прохождении дней с их переходами в сновиденья –
из сюжета в сюжет – вплоть до следующего рожденья.
Ясень раскидистый полнил высоким знанием и значеньем,
сосна зашкаливала за облако, где мученьям
наступает конец; а покуда нету преграды для их разлива, –
липа пьянила, бодрил каштан, утешала ива…
Вот и книг наших вечных свиток этот предлинный –
легендарный, мифический, сказочный и былинный –
так обвил мою плоть, что ей больше не во что здесь рядиться,
разве только исчезнуть, или хотя бы переродиться.
Нынче деревья темнят, а книги свалены безумной грудой,
и сомнений змею беспрерывно клевать боевой гарудой
мне уже не в масть, но пока взлететь над ней не под силу,
а прошедшее утопить в забвении не хватит илу.
Очертанья же будущего обычно, что смог, нечётки.
Мне остаётся о нём гадать, перебирая, как чётки,
знаки общей судьбы – авось случится, что самый славный
осенит нас крылами страниц нашей книги главной.
Вот тогда, окрылённая, буду я, может быть, в состоянье
преодолевать без колёс любое бренное расстоянье.
А пока мои страхи растут как грибы в дождливой теплыни:
сколько, скажи, ещё волынить мне и валандаться на Волыни?
Ты, я знаю, ответишь, как джнана-йог, что дело вовсе не в сроке.
Можно ждать у реки, можно плыть в премудром своём потоке,
огибая кубышки, – отсюда времени искривленье! –
определяя по лотосу верное направленье.
Что иногда забредая в неведомые владенья,
мысль, блуждавшая здесь подобием бледного привиденья,
невольно оказывается там, где уже нисколько не баснословна.
Это времени белый флаг, потому что оно условно.
Июль 2016