На обороте моего молчания
пригрелось зимней птицей безголосье.
Слова теперь всё больше непечатные;
ржавеет лето, претворяясь в осень.
И это всё внутри...
Глумливо скалятся
родные обитатели зеркал.
И в лёгких едким хлором растекается
насильственно рождённая строка.