Тишина светлой ночи висела плащом на гвозде,
ветхой тростью стояла в углу, папиросою тлела,
пилигримом бродила по дому, встречала везде
в полусонных предметах намёки небесного тела,
на буфете лежала письмом, наполняла графин
упоительно чистой водою, к окну подходила,
любопытством утехи сквозь лёгкую дымку гардин
отражение всех недосказанных слов находила,
пауком вдоль карниза плела серебристую сеть,
книжной пылью дышала, хрустальною люстрой висела,
у камина поэтом себе позволяла сидеть,
безрассудство холодного мира сбивая с прицела.
Новый день вырастал из тревоги, текущему нёс
ощущение жадных мечей, подменивших орала, –
просыпалась борьба за любовь от предчувствия слёз
в те минуты, когда тишина на заре умирала...