Вперёд ушло пространственное зло,
лихорадку сносить и тиранить не в мочь.
И ты умерла, и твоё же нутро
поглотила бессмертная ночь.
Что сделать я мог для незыблемой смерти,
чтоб нарушить могильное кредо?
Независимость, право, увидят лишь дети
В июльском знамении неба.
Всё, что нужно, сказала, убийственны раны,
и слёзы текут и струятся.
А может, покинуть войну и пожары
и небом в июле остаться?
И было всё дальше обманом прелестным,
с тех пор, как села за парту?
Сейчас на постели, тогда - интересным
казался мне камень под плаху.
Была ты любима, моя дорогая,
зачем же ты плачешь, сейчас тебе жаль?
Я ушёл, объяснений страшась, избегая,-
так Парижем был брошен Версаль.
Затянуть тебя гипсом?- спросили меня,
на то не нашёл, что ответить.
А ты как считаешь? глазами маня,
говоришь мне прощай на столетья.
Мы посмотрим на месяц, глаза твои тают,
ну не плачь, перестань, не рыдай.
Пока твои годы заботы не знают,
люби и живи - процветай.