Переезд
Когда мне было двенадцать, мы переехали на Эгершельд. Люмпенский (тогда) район, но хорошая трёхкомнатная квартира. Шестая школа. Всем заправляли пацаны, уже побывавшие на малолетке.
Первое, что пришлось делать - каждый день, как по расписанию, махаться после уроков, чтобы выяснить своё место в иерархии. Я был довольно спортивен, побеждал или сводил в ничью. Потом, бывало, вылавливали в туалете втроём и предъявляли. Так я научился ещё и грамотно разговаривать с юной урлой. Ну как грамотно - достаточно, чтобы не сильно били. Будучи не бойцом по натуре, в иерархии не взлетел, и хрен с ней, просто обзавёлся парой друзей и жил дальше. А, ну ещё и влюбился же. В Свету Чмырёву. Не первая, конечно, влюблённость, но очень запомнившаяся. Однако, и закон "с кем поведёшься" меня не миновал. Некоторой жестокости я научился.
Был у нас в классе пацан, Сергей Гутаренко - Гутарь. Считался недоразвитым, хотя, как сейчас понимаю, был просто с детства опущенным - сначала в алкоголической семье, потом в школе. Ничего не хочу тут сказать плохого про советскую школу: нынче таких, как Серёга, вообще нигде не стали бы учить, кроме спецшколы, где всё вообще кошмарно (кто не знает, поищите в гугле). Серёгу школьная урла сделала тем, что тогда называли "машей", т. е. он подвергся сексуальному однополому насилию. Все эти слухи в двенадцать лет перевернули моё представление о мире. И я, не удержавшись, однажды спросил у него. В самой непосредственной и грубой форме, а в какой ещё тогда мы могли? Он кротко посмотрел на меня, ничего почти не сказал, кроме "да".
Зато жизнь объяснила наглядней. Однажды я шёл со своими приятелями. С кем нас сравнить? Со щенками, пожалуй. А навстречу нам - шарага юной нашей урлы. С кем их сравнить? С волчатами? Может быть. Но по большей части с шакалятами. И вот они вклинились в нас. Один, тот как раз, что будучи честно уложенным мной в махаловке, наводил после разборки, кажется пьяненький в происходящий момент, чувствующий силу своей компании и безнаказанность, приобнял меня за плечи и повёл в сторонку. "Знаешь, что делает Гутарь" - спросил. "Будешь сейчас так же". Я, конечно, приготовился к смерти, в смысле - живым не даться, потому что то было хуже смерти для любого пацана. Но тут от их компании отделился ещё один, крупный, весёлый, и почему-то отмечавший меня всегда, короче, хорошо относившийся, неизвестно отчего. Подошёл, отцепил своего этого от меня, а меня благословил спокойно двигаться дальше. Я и двинулся, уже ещё лучше понимающий, где живу.
Бывали и весёлые случаи. Подружился с пацаном из параллельного класса, не помню на какой почве. Однажды он поведал мне, прямо перед тем, как мы выходили из школы после уроков, что его за что-то собираются бить всем классом, не его классом - а третьим нашим параллельным. Ну и точно - выходим, а они уже ждут. Нас быстро повалили на землю и стали пинать. А пальто-то толстые: как оказалось, ударов в них почти не чувствуешь, лежишь себе и смотришь в небо.
Шёл красивый снег, нас били ногами и было совсем не больно.