Его глаза - изменчивое море,
Луна в зените своего затменья,
Огонь и стужа в бесконечном споре,
Рассвет и полночь в роковом сплетеньи.
Его уста - убийственное зелье,
Дурман и хмель, и дикий мед янтарный.
В них грубый смех, не знающий веселья,
И бархат голоса пленительный, коварный.
А руки - бешеные грозовые ливни,
Тугие, острые серебряные струны.
Они белы, как костяные бивни,
Их покрывают шрамы, словно руны.
Его судьба струилась алой лентой,
Летела, рассекая дым сражений,
Сплетала полотно треченто
Из тысячи смертей и возрождений.
В его душе опасная лавина,
В его душе уснувшие вулканы.
И "перстень" на изгибе крестовины
Ему милей браслетов филигранных.
В его душе непримиримый вызов
Всему, что оплетает паутиной.
Покорности не стать его девизом.
Поток страстей не удержать плотиной.
Он обжигает дерзкими речами,
И взгляд его насмешливо холодный.
Он жертвует церковными свечами
За огонек губительный болотный.