(предыдущий фрагмент «15. Его либидо очень резво им помыкало наобум»
Из романа "Евгений и другие"
http://www.stihi.ru/2016/07/17/4358)
...Давно превышено томленье.
Созрела плоть для предъявленья.
Хозяйку (как тут не понять!)
Заботит чувство утоленья,
Чей пик обидно проморгать.
Резона нет изнемогать
В надежде слиться полновесно.
И нет терпенья излагать
Свои желания словесно.
Нет сил покорность прилагать
И нет нужды партнёру лгать.
В момент неистовства бедняжка
Сама вела себя к греху.
Когда бы гость был неваляшка,
Он удержался б наверху
И продолжал дразнить бы, ирод!
Но был он с силой опрокинут,
С бесцеремонностью подмят
И изнасилован подряд
Два раза.
К чёрту микроклимат –
Гость испытал вначале шок!
Мог ожидать ли он, что примут
Его за лакомый кусок
Так хищно и прямолинейно?!
Дремучей силой не шутейно
Его хозяйка потрясла.
Он не из робкого числа
И баб изведал всех мастей, но
Он слишком уж благоговейно
(не без досады, но без зла)
Поддался воле нимфоманки.
Чуть позже сил его останки
Пошли туда же – на износ
Себя – он тоже лепту внёс
В ночную оргию всерьёз.
Пыл бушевал в алькове тихом,
Где дама молодца драла.
Слепая страсть в порыве диком
Сил незнакомке придала,
Чтоб истощить его дотла.
На ощупь симпатична ликом,
Она к тому же изошла
Столь сладострастным нежным криком,
Что страсть в самце переросла
В экстаз, немыслимый доныне,
И задыхался гость в лавине
Своих восторгов без числа.
Доволен дамой и собою,
Он не обиделся когда
Она, пресытившись етьбою,
Раскрыла пухлые уста,
Чтоб намекнуть на расставанье.
Недолгим было одеванье,
И он безропотно молчком
С поводырём покинул дом.
Была спокойною развязка.
Вновь перед выходом повязка
Легла герою на глаза,
А за порогом егоза
Ему в карету помогла сесть,
Причём какая-либо гласность
Гасилась культовым «нельзя».
Из жалкой пешки бы в ферзя
Его догадка превратилась,
Ведь что-то в мыслях уж крутилось
Велосипедным колесом,
Однако в нём усталость, слабость,
Сменив исчерпанную сладость,
Законный вызывали сон.
Поговорить бы обо всём
Со Ржевским – тот сидел в карете –
Но… сон надёжно ставил сети.
Онегин стоя, словно слон,
Уснул бы при любом уж свете.
Он Сашке руку лишь пожал.
К утру тот тоже хвост поджал.
Онегин ни за что на свете
Сам от хозяйки б не сбежал.
Неудивительно, что в свете
Того, за что Амур в ответе,
Гость незнакомку обожал.
Она ничем не докучала:
Была неистова в етьбе.
А в час прощанья – величава.
Герой прислушался к себе:
На сердце явно полегчало.
И это было лишь начало
Цепочки странности в судьбе.
Сказала Ксения устало:
– Ну вот что, судари мои,
Расставить точки все над i
Пора как будто бы настала.
Коль повязала так нас тайна
И далеко мы так зашли,
Я, средь своих сентиментальна,
И не способна на враньё,
Вам настоящее своё
Открою имя. Я ведь Зоя.
А Ксюша имя показное:
Для светских связей, для толпы –
Оно мной взято от балды.
Отныне будет мне приятно,
Коль называть меня приватно
Вы Зоей будете, как есть.
Онегин молвил:
– Вероятно
Нам, Саш, оказывают честь…
Вокруг нас тайн, видать, не счесть.
Пусть в любопытстве я не скромен,
Плевать на все, одной лишь кроме,
Чьё имя я не знаю сам…
Друзей, как были оба в дрёме.
Уж на рассвете по домам
Карета развезла, а в доме
Слуга за Женькой по пятам
Ходил недолго. Барин трупом
Упал в постель погожим утром.
Когда б не вздохи среди сна,
Он бы и выглядел убитым.
Но от любви и смерть красна…
Проснулся он с полузабытым
Счастливым ощущеньем дня.
Нет, жизнь не только западня,
Но и блаженство увлеченья.
(Однако умопомраченье
Смешать всё может в голове
И хоть топись тогда в Неве.)
Из спальни выгнаны все мухи…
Герой проснулся в добром духе
Без стимуляции извне.
Все мышцы здравы и упруги.
Тут и тяни к удаче руки.
Ну хоть одну. Но лучше две.
Не сразу вспомнил о вдове
Он после этой бурной ночи,
Когда сношался, что есть мочи.
А незнакомка уж с утра
В его сознание втекла.
О! как он рад был этой течи!
Неизгладимость тайной встречи
Впрок пищу памяти дала,
И с ощущением тепла
На сердце наш герой воспрянул,
Когда в мир счастья вдруг нагрянул.
Так залечить недолго рану:
И Катин хлад перенести,
И от тоски себя спасти.
. . .
Мы спросим, что же ветерана
Способно вновь с ума свести,
От муки прежней увести?
Явленье нимфы? Власть дурмана?
Иль то, что на Венерин стиль
Свои подходы упростил
Амур, охотившийся рьяно?
Всего-то случай ветерана
В ночь незнакомкой угостил,
Но предсказуемость, что странно,
И страсти полное сопрано,
И пыла скрытые пласты –
Всё было, чтоб у ветерана
Могло либидо расцвести.
Что оставалось делать парню,
Шальному (даже и не спьяну)
От игр на жизненном пути? –
Руками только развести:
Совсем уж вышла не по плану
Ночь с нимфой, дамой без изъяну,
Гость, сексуально одарён,
(Ласкал её со всех сторон).
Теперь он словно заклеймён
И, наделён предназначеньем,
Сакральной связью с ней скреплён,
Не ясно, до каких времён.
Ого, с каким сердцебиением
День начат, в пику сновиденьям!
Гадая над ночным явленьем,
Переберёт он сто имён…
Ему, сколь не был он умён,
Корпеть над тайною с пыхтеньем.
Ещё так свежи впечатленья!
Всей кожей, обоняньем он,
Как будто вновь в час вожделенья,
С ней близок стал со всех сторон.
Всё расценив серьёзно, тонкий
Знаток роскошных женских форм,
Обрёл нежданно в незнакомке
То, что в узде моральных норм
Не мог он взять от Катерины.
Пусть был он вхож к обеим в дом,
А лишь в одном прошли смотрины,
Но роскошь нимфы и перины
В Эдем раскрыли гостю дверь.
Скакун враз с места – и в карьер!
Бывает это часто с Женей.
Был лишь в одном из искушений
Герою выставлен барьер:
Амур во тьме сразил мишени,
И в бой пошёл вслепую хер.
Координат перемещений
Узнать не смог бы кавалер,
В ночи катаясь, как Гомер –
Слепой певец людских сношений.
Одолеваемый теперь
Разгулом новых ощущений,
Он снова к нимфе на постель
Влетел бы вихрем прегрешений.
Колчан Амура не пустел –
Всегда для жертв имелись стрелы…
Гость притяженье душ и тел
Во тьме почувствовал быстрее,
Чем незнакомка. Присушить
Её к себе и сна лишить
Сумел он вольно и невольно:
На пару с ним была довольна
Она решимостью грешить...
(продолжение в http://www.stihi.ru/2016/07/18/3674)