Горячим лезвием здесь выступила сушь,
и город, сдерживая солнечный салют,
пронзенный падает на дно увядших луж,
вспотел, и взмок, и пьет "боржоми", как верблюд.
Молись, заезжий эскимос, своим богам!
Всем нам короткого отпущено сполна
тепла и лета... Пробки пристают к ногам,
в глаза накатывает красная волна.
Давно чужого снисхождения не жду:
хватает радости, прижившейся в крови.
Купаться, милая!
Забудем про вражду,
надев купальники и трусики свои.