(история, вдохновлённая многолетней любовью к хорошему чаю)
В одной китайской стороне,
Не знаю, правда, иль во сне,
Сидели двое.
Укрылось солнце в облаках,
Закат вступил в свои права -
Хорош собою.
Светила лампа на столе,
И звонко пели в тишине
Гучжэна струны.
Двух разных обликов чела
Сидели двое у стола:
Дурак и умный.
Средь красной пышности одежд,
Успешно взрощенных надежд,
Был умный важен.
Раздумьям мудрого мужа,
К затылку руку приложа,
Дурак был стражем.
Один смотрел за горизонт,
Дргой травинкам вёл подсчёт
Перед собою.
Кипела в котелке вода,
Кралась к беседке темнота,
Сидели двое.
Укрыв водою чайный лист,
Иссиня-тёмен, сух и мглист,
Они смотрели,
Как зреет медленно настой
И ароматной бахромой
Дыханье греет.
Ударил в чашки вкусный чай.
Отняв от губ пиалы край,
Промолвил умный:
«Как многогранен чая вкус!
Видать, его творец средь муз
Встречает луны.
Мне видится соснвый лес,
Что аромат цветов с небес,
Почтенно встретил!»
Согревши руки о тяван,
Крестьянин выслушал слова
И так ответил:
«Я был прозрачен, словно тень,
Забрал все силы трудный день,
А тут – гляди-ка! -
Улыбкой снова озарён,
Забыв усталость, вновь силён –
Каков напиток!»
«Ты телом силишься понять
То, что душой должно принять!» –
Сказал вельможа. -
На танец бабочек и вод,
Стихий вселенский хоровод
Оно похоже!»
«Удел под солнцем мой такой:
Кормлю себя своей рукой, -
Сказал крестьянин. -
«Сложон мне Пятикнижий слог:
Осилить не могу двух строк,
И тем печален.
Где разум слабый промолчит,
Мне тело правду говорит –
И тем я счастлив.»
Сановник цокнул языком:
Чего общаться с дураком? –
Поймёт навряд ли.
В бескрайнем небе пролегли
Повсюду звёзды-корабли,
Окончен вечер.
Сидели двое за столом,
И каждый думал о своём,
Понурив плечи.
Крестьянин, сын сырой земли,
Что день-деньской ему велит
В полях трудиться
И мандарин, почтенный муж,
Сведущий, как в годину стуж
Богам молиться.
Сидело двое за столом,
Укрывшись ночи полотном,
Смотря на звёзды.
Крестьянин встал из-за стола.
Домой дорога позвала –
Уж было поздно.
Вельможе низкий дав поклон,
Весь шёлком ночи окружён,
Он удалился.
А умный взялся труд писать,
О чае мысли оживлять,
Что в чашки лился.
«Сколь бедно этот люд живёт,
Столь грубо чай, похоже, пьёт.» -
Подумал умный. -
«Впрямь: нужен разум, чтобы чтить
Напитка образную нить –
Так он задуман!»
Крестьянин шёл ночной тропой,
Смеряя ширь земли ногой,
И был он весел.
Вкуснее чая он не пил,
Вкус ярок и прекрасен был –
Достоен песен.
«Коль вкусен чай, зачем слова?
Поймёшь, лишь отхлебнув едва –
Он всё расскажет.
Но попытавшись мыслей нить
В рубаху слова нарядить,
Их ложью свяжешь.
Умён ли тот, кто ради слов
Готов пить чай средь дураков? –
Дурак подумал.
И, усмехнувшись про себя,
Ступил ногой в свои поля,
Где он был нужен.
В одной китайской стороне,
Не знаю, правда, иль во сне,
Сидели двое:
Один в беседке под луной,
Другой – у очага с семьёй.
Конец истории.
июль 2016