Возле камбуза на шхуне
Жил уже не очень юный,
Как тельняшка, полосатый, черно-серый толстый кот.
Поутру он по-спартански
Шел на мостик капитанский,
Размышлял о чём-то вечном и урчал, как вертолет...
Был сердит на капитана,
Что не дал ему сметаны,
А на кока разозлился, что тот дал ему пинка,
Он обиделся на юнгу,
Что тот просто с перепугу
Как-то высыпал случайно на кота ведро песка...
Кот копил свои обиды,
Думал он о суициде,
Но покинуть мир сей грешный почему-то не спешил.
Кот не стал ждать кары Божьей,
А полез он вон из кожи,
И любовно, по-шпионски экипажу отомстил.
Он на китель капитану
Со стола смахнул сметану,
Целый день в постели юнги всю нужду свою справлял.
Коку месть была особой -
Ненасытная утроба
Все сосиски по-баварски в холодильнике сожрал.
А потом пропал из виду
И, забыв про все обиды,
Под столом в радиорубке отрубился на три дня.
Мы по палубам скакали,
Все oтсеки обыскали.
Шхуна наша сбилась с курса. Каюсь, что из-за меня.
Мы молились тихо Богу,
Призывали на подмогу,
Для кота прося защиту, весь небесный патронаж.
На четвёртый день явился,
Очень тщательно умылся,
По-хозяйски деловито осмотрел весь экипаж.
Как мы все там заорали!
На руках его качали,
И совсем уже не строго пожурил лишь капитан.
Взял кота он на колени,
Разомлевшего от лени,
Почесал его за ухом и промолвил: "Хулигааан!"
Иллюстрация: военные коты художника Александра Завалий.