***
Самолет поднимался над черной бездной,
все мельче молнии, глуше гром.
Природа мстила придуркам местным,
меня ж оставила на потом.
Все дальше от воплей людского ада.
Фиг с вами, сволочи, так вам и надо.
А я - в полете. Винты и поршни
меня в последние тянут гости.
А как вам кажется, что надежней
в дуэли с белой височной костью:
вальтер, ремингтон или стечкин?
А, может, проще закрыть глаза?
Когда жизнь заканчивается, внизу гроза,
и в панике бегают человечки.
***
В штабе вскрывают секретный пакет,
тень самолета в смертельном пике,
карта раскинулась синей скатертью.
Лучники с черной дырой в башке,
всадники сварены в молоке
родившей когда-то всех нас праматери.
Битва стихла, и ветер стих.
В домике с лампой написан стих.
А здесь задела меня по касательной
стрела из предутренних снов моих.
Брожу по полю, ищу живых
после операции наступательной.
***
Как-то странно ты сегодня отражаешься в стакане,
на зубах твоих как-будто не томатный сок, а пламя;
очень странная сегодня топонимика на трассе:
у развилки - Трансильваня,
за развилкой - Трансильвася...
***
Дрожали вены и сосуды,
и я, открыв глаза,
лежал средь глиняной посуды
и слышал, как гроза
съедает свет в пугливых душах
и гасит маяки.
Я грозный голос мирно слушал
и мглу кормил с руки.
Гудела в синей дымке ночи
лохматая гора,
и занавеска пять пощечин
на счастье мне дала.
Так в тихой сиросской берлоге
я как-то сел на мель.
И злые греческие боги
в мою ломились дверь.