Хоть кто-то рукой небрежною коснулся моих страниц. Из многого неизбежного за жизнь свою звезд и птиц, за жизнь свою гроз, морей и гор ни разу не видел я: ни в летнем саду, ни за ним - в упор, ни даже внутри меня.
Кто правды желает, тем буквы - брешь, а каждое слово - ложь. Меня по ошибке выберешь и вряд ли опять возьмешь.
Кому-то, наверное, виден я, как сборник лавкрафтовских ужасов. Ах, нужен бы дар предвидения.. Коснуться хватило мужества
приветливой даме в платьице, что ловко скрывает страх. Как трудно, как трудно справиться: звереет огонь в глазах,
впиваются пальцы тонкие в пролеты между страниц. Мне недалеко так до ломки и
за всю жизнь ни звезд, ни птиц не видя в унылой комнате, не стоит себя держать. Я вижу как среди копоти ресницы ее дрожат.
Она закрывает лицо мое и тихо себе поет. Я чую, как коготки ее царапают переплет. Я должен взволнован быть - первая, кто тронула существо. Но, черт возьми, кроме гнева я
не чувствую ни-че-го.
Она выпивает лишнего, мурлычет, как сонный кот.
Не бойся погладить хищника. Дай руку, и страх пройдет.
Заставь себя обезболивать, прильнув к моему плечу.
Одно напрягает более:
я книга,
и я молчу.