Недавно письмо получил я от мамы:
«Когда же приедешь ты, мой золотой?
Неможется мне, и не сплю я ночами,
И сердце заходится болью тупой.
Немного осталось мне, я это знаю…
Для жизни любому отмерен свой срок.
И, чтобы не жил ты, себя не прощая,
Домой поспеши, мой родимый сынок!»
Приехал, бегу по тропинке знакомой,
Мечтая о встрече в домашней тиши,
Встречаю соседа у самого дома:
«Так, значит, приехал? Погодь, не спеши…»
Присели на лавку у старой берёзы…
«Уж поздно, сынок … дом-то ваш опустел,-
И Фёдор смахнул рукавом свои слёзы, -
Вчера схоронили … чуток не успел.
Тебя всё ждала и глядела в окошко,
Хваталась за сердце, от страха дрожа.
Так ласково гладила чёрную кошку,
Как в детстве тебя, на коленях держа.
А после легла, будто как прикорнула,
Чуток отдохнуть - и опять за дела.
Да больше уже и совсем не проснулась…
Негромко жила - и тихонько ушла»...
Пред старым портретом стою на коленях…
Родительский дом будто враз овдовел,
Я маму молю и молю о прощенье
За то, что её не сберёг... не сумел…
Теперь ничего я поделать не в силах:
Она - на другом, неземном берегу.
И сына, конечно, давно уж простила,
Но сам я себя не прощу… не смогу.
Ведь я опоздал не на день, а на годы,
Не верил, что мама когда-то уйдёт.
А жизнь уходила, как вешние воды,
С ней таяли мамины силы. И вот
Сижу у могилки. Душа на изломе,
И горькая давит на сердце вина.
Так много дорог нас уводит от дома,
Обратно приводит всего лишь одна…
2016 г.