Раскрой уста, я вдохну в тебя бездну,
И она разольется в груди, как вода
Из колодца, где размокли останки небес,
А горячие звезды растворила тоска.
Там оборванный призрак в чумных одеяниях
Прозрачной десницей увлекает тебя
В опороченный дом, где застывшие лица
Теряют опору в руинах моста
Между кожей и плетью, меж ударом и болью, средь святых устремлений, начиненных избыточной каменной солью.
В каменном крошеве исчезла слеза,
Пылью покрыта плодоносная почва,
В бесконечных полях пожухли луга,
Свеча обернулась прислужницей ночи.
Силуэт мертвой птицы очерчен в клубах облаков -
Он вознесся к мечте беззаветно парить в чужом сне.
Врываясь в покои чужого солнца,
Отрекшись, глумясь над трупом луны,
Оставленной в стойле утекших мечтаний,
Где чадо стояло под шумом грозы
В ожидании, что в полночь откроются железные двери
И утихнет дрожь в брезгливом взгляде на свое отражение.
Углы тесной комнаты – гнетущее бремя.
Словно зажатый в скалах пульс истощения, рушащий глыбы льда, превращая их в гравий.
Где вымерли пастбища трепетных зерен, согретых лучами в родниках вдохновения, что высекли искры над шрамом мучений и нависли смоковницей, роняя плоды.
Но очертания крыльев небрежным штрихом проявятся на фасаде бумажных домов,
И нахлынет зловонное море на спокойные реки, а порывы ветра высушат пот усилий.
В каменном крошеве исчезла слеза,
Пылью покрыта плодоносная почва,
В бесконечных полях исчезли луга,
Свеча обернулась прислужницей ночи.
Между кожей и плетью, меж ударом и болью, средь святых устремлений, начиненных отравленной кровью.
Он вознесся во сне, потеряв свою тень в дымчатой мгле.
Врываясь в покои чужого солнца,
Отрекшись, глумясь над трупом луны,
Оставленной в стойле утекших мечтаний,
Где чадо стояло под шумом грозы
В ожидании, что в полночь откроются железные двери
И смягчится дрожь в брезгливом взгляде на свое отражение.
19.03.2015