дощатый пол, впитавший пыль и пот.
табачный коридор вертляв и узок.
и музыка, не знающая нот,
железный нерв затягивает в узел.
поёт штанкет. чугун колосников -
натянутые струны над порталом,
соткавшимся из сотен лоскутов
ворсистым и колючим одеялом.
пурпурный свет, искусственная кровь
и настоящая, как плач и как молчанье.
проказница лишь дразнится ключами,
но никого не допускает до замков.
тяжёлый грим… я тоже был другим,
когда в одно сплетались три единства
и приглашали прогуляться в тонкий мир,
поверить маскам, в них увидев лица.
и шла за мною улица потом,
не в состояньи дотянуться. эта скорость
всё оставляла за собой. седым хвостом
волокся город бестолково. в невесомость
подброшенный шутя седьмым холмом,
я руку подавал тебе и голос,
но на бегу накинув лёгкое пальто,
быстрей меня ты находила новый полюс.