Лишь потому, что сильно люблю тебя,
Я позволяю себе право хотеть облегчить твою боль,
Которую ты сама взрастила в неволе.
Только потому, что знаю, на что ты способна,
Я позволяю словам к тебе литься вольно.
Я стучу в одну и ту же дверь днями и ночами,
И я когда-нибудь вышибу ее: не могу я смотреть на твои страдания.
Или, что вероятнее, расшибусь я об эту дверь насмерть:
Хотя бы когда-нибудь ты поймешь, выходя из нее, что я, как могла, старалась,
Чтобы ты выпустила себя на волю,
А не направляла всю себя на самоедство - мое горе.
Почему я вижу в тебе непомерные силы, способность остановить град, противостоять грому,
А ты, кроме надежды на чудо божественное, не видишь в себе ничего другого?
Почему ты даже не веришь своей красоте,
Тонкой линией, высеченной в скале?
Знаешь, она не дается постольку-поскольку -
Это поцелуй, верующего в тебя Бога.
Верующего, подобно мне. И если мне не доверяешь, поверь хоть Ему, недотрога.
Никто никогда и не говорил, что будет легко,
Но вряд ли в том выход, чтоб не впускать никого
(Хоть часто сама я впадаю в минор, запираясь от мира).
Никого, кроме Него.
Нет, я не знаю, как вышибить эту дверь - и ору, и плачу, словно дитя.
Не хватает мне голоса, полномочий, чтобы найти, черт возьми, мастерство для ключа,
Который бы позволил миру увидеть тебя.
Сколько ему еще ждать? Миру нужна твоя нежность, твоя красота!
Я, к сожалению, не весь мир, а лишь маленькая его частичка,
Что, сорвав голос, настырно в твой мир стучится...
Но поскольку я сильно люблю тебя (см.выше), я тоже слегка поцелована Богом,
Что дает мне право тянуть тебя за душу поиграть на свободе.
Но эта чертова дверь! Без ключа и звонка! Заперлась ты надолго...
Но я тоже упертая.
Буду сидеть под дверью и ждать,
Подсовывая себя, стараться тебя вдохновлять.
Без тебя Солнце постоянно затягивается мрачными тучами! -
О нас, эгоистка, лишенных тебя, хоть подумай при случае.