Из рассказа деда об одном из эпизодов Великой Отечественной войны.
Есть приказ
взять языка,
ночь в этот час
слепа́ слегка,
скрывают облака Луну,
разведчики по-одному
уходят из окопа в темноту,
ничто не нарушает тишину,
лишь свет ракетницы
рвёт раз от раза тьму.
Но, что за чёрт,
на полпути
нос к носу
встретились с врагом.
Тот же расчёт -
к нам заползти,
разжиться языком.
Как в горле кость,
у нас незваный гость,
заплатит по́лно мзду,
жизнь ставкой на кону.
Бой в тишине кипит,
лишь сжатое дыхание,
и даже раненный молчит,
ни звука, ни стенания,
ведь каждый знает,
любой крик
всех выдаст на закла́ние
и вмиг
нас с двух сторон огнём накроет.
Поэтому никто не стонет.
Бой на ножах,
друг друга душим,
рвём зубами,
кипит в сердцах
и хлещет кровь
из рваных ран ручьями.
Они не понимают,
зачем здесь погибают,
и шкуру бешено спасают.
Рвём их за то, что с ними
стали мы зверя́ми,
за стыд пред матерями,
и лишь скрипим зубами,
не дать уйти ни твари.
И бесконечно длится бой,
и в тишине ночной
мгновенья растекаются рекой,
здесь жизни-смерти Рубикон -
за нами наши,
десятый видят сон,
не знает часовой,
что рядом идёт бой.
Вот за́мер враг последний
и взгляд его остекленелый
во тьму небесную упёрся.
В изнеможе́нии откинулся солдат,
от напряженья пальцы не разжать
и дикий хрип едва сдержать,
и сердце на свободу рвётся.
Но времени совсем в обрез,
язык нам нужен позарез
и до рассвета надо вороти́ться,
вдруг показалось кто-то шевели́тся.
Один ещё живой,
тот, что был головно́й,
должно быть он старшой
и как язык, пожалуй, пригодится.
Назад вернулись,
в блиндаже
при свете осмотрелись.
Изодраны, в грязи,
в своей, чужой крови,
и лица чёрные от сажи,
но с языком,
и лишь глаза горят
ещё в бойцовском ра́же.
Есть приказ -
всем в медсанбат.
Налей-ка спирту, брат,
нам это в самый раз
сейчас.
24/7/2016