"Fecit indignato versum"
© Juven. Sat. I, 79
- В тёмном, тёмном, тёмном мире я живу.
Алкоголем горьким я и не грешу!
Но, увы, я слышал шёпот кузнецов
И отважный выстрел доблестных стрельцов
Я во мраке видел, тающий часов.
Прилетали девы, проходили камни.
Загорались очи пленяющей цапли.
Люди ели уши и шептались груши.
Замирали воды тишину, нарушив.
Охладели свечи, загорались льдины
Голубели чаши, будто б смесь дельфина.
Громыхал комарик! Говорил писец
Я не знал, покуда, смертен ли конец!
Мысли слились в камень
Слезы затряслись!
И как хладный пламень,
Ноги вдруг зажглись!
Золотые веки вывела луна
И застыли реки, словно бахрома.
Их накрыли сети. Наступила тьма.
Дом тянул сыпучий, восковой песок.
Вдруг промолвил Отче громко мне в висок -
Про свободу пленных, про проклятый лист
Кто играл на жизнях, словно гармонист?
Журавлиный отклик прозвучал в дому
А премудрый Голос скрылся вдруг в дыму...
- Вы больны -
Ваш бред несносен!
Вам пора всё позабыть!
Вы больны -
Многоголосен
Голос бархатной судьбы!
Вы больны -
Забудьте речи!
Отче пусть вам не перечет!
Вы больны -
Примите меры
Нервы Ваши – револьверы.
- Мышь в тиши к окну подходит
Меланхолию заводит.
Шепчет в уши томный слог,
Замолкает в небе Бог.
Бой часов затих во мгле
Птицы ходят по земле.
Зайцы музыку играют
На органе звуки тают.
Тёмный мир меня окутал
Жемчуга текут. Минуты
Рассекают бренный мир.
Бесы празднуют свой пир...
- Вас никто не понимает!
Ваши мысли не нужны.
А народом управляют
Только деньги. (Как страшны!)
Эпилог я зачитаю про загадочную тишь,
И пускай меня осудят только чары Леди Фиш.
***
(«Тридцать четыре» слагали стихи!)
Замолкали лишь звуки тёмных стихий.
На ландшафтах постройки канули в быль
Журавлиные ж клики рассеяла пыль.
Заиграла на флейте волшебная Бель
Подняла свою голову мертвая сельдь.
(«Тридцать четыре» слагали стихи!)
***
- Мертвая рыба с горы идет.
И пока не понятно, что её ждет?
Она грезит о счастье
Обходит весь шлях.
Чешуя золотая давно извелась.
Её мысли подвластны, только Богу воды
Плавником, не виляя, переходит мосты.
А на той горе дева, лучезарно плывет
В её чреве подавно отверстье живет.
Рыба, мертво желая, рассеется в прах
А из праха восстанет фигура, как страх.
Каждый угол в фигуре имеет свой знак
И не всякий искатель поймет, что он благ.
Этот камень философ.
Камень жизни для сов.
Этот камень из рыбы, мертво падшей в песок
(«Тридцать четыре» идут на восток!)